Новые антибиотики – это то, что ожидает фармацевтика и общество?

Петр Савченко
uspehov1@ya.ru

С большой надеждой общество встречено новое сообщение: «Группа американских ученых – биохимиков и молекулярных биологов из университета штата Пенсильвания, сообщила об успехе в разработке принципиально нового антибиотика широкого спектра действия, не вызывающего резистентности у патогенных микроорганизмов».

Результаты экспериментов показали, что эффективность нового антибиотика на основе молекулы KKL-35 в отношении возбудителя туберкулеза в сто раз превышает эффективность препаратов, ныне применяемых в клинической практике. Значительным преимуществом нового препарата, как считают исследователи, является низкая способность к выработке устойчивости в отношении него у атакованных бактерий. В ходе лабораторных экспериментов не обнаружено ни одного мутировавшего штамма, который бы проявил резистентность к KKL-35.

Ах, как хочется верить в то, о чем говорится! Данные выводы, на первый взгляд, очень обнадеживают, особенно во время непрекращающегося наступления неизлечимых форм туберкулеза. Но, увы, сегодня трудно поверить в будущую перспективу нового препарата.

Ожидания и фармацевтической отрасли по производству данного антибиотика, и общества относительно заявленной эффективности препарата, напрасны. Для этого вывода есть веские основания, ибо достаточно взглянуть на историю научной фтизиатрии и результаты исследований в области поиска новых противотуберкулезных препаратов. А сделать это сегодня, как никогда очень, просто.

Безудержное развитие рынка медиа-информационных технологий позволяет четко и без всяких предвзятостей проследить, что на протяжении не менее 20 лет практически каждый год в научных изданиях сообщается о создании разными группами исследователей одного или двух принципиально новых препаратов для лечения туберкулеза. Ежегодно можно найти несколько сообщений об открытии новых мишеней воздействия на микобактерию. Как минимум, фтизиатрия должна иметь сегодня уже более 50 эффективных препаратов.

Без исключения, в каждом таком сообщении говорится о том, что очередное новое средство превосходит все существующие мировые аналоги противотуберкулезных препаратов, что оно наконец-то способно лечить туберкулез, что новый препарат избирательно воздействует на микобактерию, не подвергая при этом организм каким-либо токсическим воздействиям, что найдены новые мишени воздействия. Да, это констатация реального лабораторного опыта, чего нельзя скрыть. Но что происходит в действительности? Как работает препарат в организме больного? К сожалению, по истечении некоторого времени ожидания не оправдываются.

Мировая фтизиатрия ориентируется на работы ведущих мировых ученых и стандарты, которые разработаны Всемирной Организацией Здравоохранения. Практически многие из них отмечают, что уже давно во фтизиатрии отсутствуют необходимые эффективные препараты. Например, профессор, д.м.н., директор национального института фтизиатрии и пульмонологии им. Ф.Яновского отмечал, что «Последний эффективный противотуберкулезный препарат – рифамицин был предложен разработчиками еще в 1964 году. Это значит, что ни один из обещанных антибиотиков, который давал обнадеживающие результаты в лаборатории, с 1964 года по сей день не оправдал надежды при применении в лечении живого организма.

Маргарет Чен, генеральный директор ВОЗ говорит о том, что «Эффективность недавно созданных революционных средств против туберкулеза под сомнением. Против резистентных форм туберкулеза вообще не существует лекарственных препаратов». А недавно стало известно о том, что испытания новой вакцины от туберкулеза окончились неудачей. Как неоднократно показывают исторические факты, препараты, которые давали определенную надежду при разработке, на деле оказывались неэффективными.

Международные эксперты, оценивая ситуацию, признают сегодня, что «Заболеваемость лекарственно-устойчивым туберкулезом в мире оказалась выше соответствующих оценок ВОЗ». Иначе и быть не может при отсутствии эффективных препаратов. Так может дело не в качестве антибиотиков? Складывается впечатление, что эпидемия может снизиться естественным путем, а наука так и не сможет представить ожидаемых препаратов.

Как не парадоксально, из вышесказанного не сложно сделать следующий вывод: «Новый препарат на основе KKL-35 потерпит та же участь, что и препараты, которые разрабатывались на протяжении последних 40 лет и первоначально давали аналогичную прекрасную эффективность в лаборатории in vitro, – окажется неэффективным». Этот вывод подтвержден предыдущими экспериментами.

О возможном будущем действии препарата в больном организме можно предполагать все что угодно. Но при этом категорически нельзя забывать о реальных фактах, неоднократно подтвержденных в экспериментах и противоречащих нашим общепринятым выводам и представлениям о заболевании. Именно они разрушают наши предположения и надежды.

Разве неизвестно, что в лабораторных условиях существующие антибиотики, все без исключения, справляются с микобактерией очень быстро, а вот организме почему-то этот процесс длится месяцами или вообще вырабатывается «полная устойчивость к препарату»? Как признают ученые, наука до сих пор не знает, отчего так происходит и в чем секрет феноменальной устойчивости микобактерии.

Исследователи многих стран бьются над секретом и пытаются ответить на вопрос: чем же отличается микобактерия, выращенная в лаборатории, от той, устойчивой, которая «живет» в человеческом организме? А ведь до сих пор никому не удавалось вырастить бактерию, идентичную той, которая живет в живом организме. На искусственных питательных средах бактерия очень плохо растет, плохо размножается и выглядит угнетенной.

Специалистов очень волнует еще один сопутствующий серьезный вопрос: почему с начала терапии и до выздоровления проходит очень длительное время, хотя все другие инфекционные заболевания лечатся антибиотиками в десятки раз быстрее? И в этом еще предстоит разбираться в будущем.

Например, сингапурские ученые выдвинули предположение о том, что антибиотики прекращают рост только тех бактерий, которые интенсивно размножаются. Они считают, что иногда микобактерии переходят в состояние покоя, в котором они практически не растут, и что на такую «тихую» бактериальную культуру антибиотики не действуют.

Как предполагают ученые, видимо, в организме человека есть какие-то скрытые молекулярные факторы, которые заставляют бактерии туберкулеза переключаться в состояние покоя. Выяснить природу этих факторов и, самое главное, найти новые молекулярные мишени для будущих лекарств, убивающих только «тихие» бактерии – это основная задача, которую ставят перед собой сингапурские исследователи. Уже на этом этапе определяется ошибочность пути, который ними выбран. Не может прогрессировать и не поддаваться лечению заболевание от поражения «тихой» бактерии.

Ситуация в исследованиях очень сложная, но еще больше мы ее усложняем вопросами, которые построены на общепринятых постулатах, противоречащих с экспериментом. Существование противоречий позволяет уже сегодня сделать совершенно новый вывод – «Если в пробирке антибиотик убивает микобактерию, то он неминуемо убивает ее так же и в организме больного и безо всяких исключений, ибо сегодня существуют препараты, которые достают бактерию и в иммунной клетке. По-видимому, природа неизлечимых форм имеет иное объяснение, которое отличается от общепринятого».

Разве можно, не зная, чем отличается бактерия в пробирке от бактерии в организме больного, предполагать, что эффективный результат в пробирке распространится на живой организм? Нет, нет и еще раз нет, ибо, как уже доказано многократно, эффективные результаты в пробирке неминуемо становятся неэффективными в живом организме. Только по идентичному подобию процесса и его составляющих мы можем предсказать будущий результат. Что пока трудно достичь, в том числе из-за отсутствия питательных сред, позволяющих вырастить здоровую и полноценную микобактерию, аналогичную той, которая существует в организме больного.

Совершенно ясно, что нельзя предугадать результат пока фундаментальная наука не ответит на вопрос: каким образом иммунная система людей борется с возбудителем заболевания в то время, когда значительная часть населения инфицирована, и из них заболевают лишь около 10%?. К сожалению, ответа на этот вопрос в классической фтизиатрии пока не предвидится.

Известно, что в туберкулезной теории принят единый пусковой фактор – «микобактерия начинает поражать организм при значительном ослаблении иммунной системы, а до этого процесс находится в латентном состоянии».

Мы настолько привыкли к этому постулату, что совершенно не обращаем внимания на то, что иммунная система у туберкулезного больного работает должным образом. Это доказывают результаты, полученные мировыми учеными за последние десятилетия. При заболевании активируются и продуцируются все необходимые компоненты иммунной системы, необходимые для борьбы с патологическим агентом. Таким образом, общепринятый пусковой фактор опровергается результатами многочисленных экспериментов. Результаты эксперимента заставляют нас признать это.

Иммунная система успешно поражает исключительно поврежденную микобактерию и собственные патологические клетки. Изучение нормально-функционирующей системы в свете общепринятых гипотез пока не может дать ответа на вопрос: почему иммунная клетка уничтожает поврежденную бактерию, и одновременно при одних и тех же условиях сохраняет здоровую бактерию; почему иммунная клетка тащит здоровую бактерию в ткань? Перед фундаментальной наукой возникла новая задача – понять, что изначально является пусковым фактором возникновения туберкулеза, если иммунная система функционирует в полном объеме?

В качестве альтернативной гипотезы о пусковом факторе туберкулеза предлагается принципиально-новая гипотеза, которая предполагает, что туберкулезный процесс возникает в живом организме с момента возникновения в той или иной ткани необратимого процесса клеточного обезжиривания. Это представление требует глубокого изучения и дополнительного экспериментального подтверждения.

Директор берлинского Института инфекционной биологии Макса Планка профессор Стефан Кауфман образно сравнил сосуществование микобактерии и человека с «холодной войной». Он считает, что если знать механизм, с помощью которого организм борется против бактерии туберкулеза, не давая ей «проявить себя», то можно разработать новую противотуберкулезную вакцину и снизить число заболевших в десятки раз или даже до нуля. Вот тогда можно будет говорить о том, что эпоха «холодной войны» человека и загадочной бактерии туберкулеза близится к завершению.

А когда фундаментальная наука будет знать этот механизм? Неправильно утверждать, что организм не борется с бактерией. Почему мы не замечаем, что эксперимент нам убедительно показывает, что организм всегда борется с бактерией, но удивительным и пока необъяснимым образом? Сегодня становится более очевидным, что ответы нужно искать в иной плоскости – по-видимому, нужно понять, почему организм борется с поврежденной бактерий и при этом не трогает здоровую. Эта задача более отвечает существующим противоречиям.

В ближайшем будущем еще предстоит разобраться или действительно идет «холодная война» загадочной бактерии и человека, или действительно существует некий симбиоз между загадочной бактерией и организмом человека. Сегодня пока оба предположения имеют место быть.

А пока результаты экспериментов в пробирке не могут нам дать четких представлений о возможном действии антибиотиков в живом организме, тем более что все предыдущие предположения оказывались ошибочными. Нельзя нам рассчитывать и на то, что положительные результаты испытаний препаратов на животных, дадут ожидаемый эффект на людях.

Можно как угодно скрывать противоречивые факты, но нельзя умолчать о тех, что заявлены в научной прессе, ибо они моментально становится достоянием общества через интернет издания и телевидение. Сегодня весь спор между учеными как на ладони. Каждая сторона, продвигая свои выводы, успешно раскрывает неудачи и противоречия противников, при этом не остается закрытых сфер. Сегодня ссора вышла из избы. Не составляет большого труда собрать воедино все факты, доказанные учеными и опровергающие многие из существующих общепринятых выводов.

Почему результаты на животных могут приводить к ошибочным выводам? Ответ на этот вопрос кроется в результатах исследований последних 25 лет. Как это не трудно было признать специалистам, но из уст ученых признание все ж таки прозвучало.

На основе полученных результатов специалисты вынуждены были констатировать о том, что с момента открытия неподвижной микобактерии Р.Кохом в истории фтизиатрии и микробиологии еще ни разу и никому на мышах (и свинках) не удалось смоделировать истинный туберкулез человека. Почему это признание остается вне поля зрения?

В эксперименте получается нетуберкулезная гистологическая картина очага. Это значит, что и средства для ликвидации патологии должны быть нетуберкулезного характера. Это более чем очевидно. Как отмечают ученые, от человеческого туберкулеза отличается и туберкулез, возникающий при моделировании (обсеменении микобактерией) на других животных. Нетуберкулезный этиопатогенез характерен для моделирования туберкулеза в лабораториях. Почему не получается туберкулезная гистология? – этот вопрос еще не ясен и требует своего решения.

Самое неприятное для ортодоксальной теории состоит в том, что данные результаты не отвечают третьему постулату Р. Коха, при несоблюдении которого мы не имеем право относить заболевание к инфекционным. Уж лучше умолчать и закрыть глаза на данный факт, чем признать несоответствие результатов признанным постулатам – от такой позиции нужно отходить.

Перед фундаментальной наукой возникает еще одна серьезнейшая задача: или сделать все чтобы доказать состоятельность пошатнувшейся инфекционной теории, или постараться понять ту нетуберкулезную патологию, которая возникает в очаге заболевания при моделировании на животных. Это значит, что уже сегодня необходимо пересматривать стандарты для будущих фармацевтических разработок. Как не крути, но новые препараты для лечения туберкулеза должны быть отличны по характеру действия от применяемых сегодня.

Возникает правомерный вопрос: может постоянно преследуемая нас неудача кроется в выборе неправильного пути исследований? Фармацевтическая отрасль должна особенно обратить внимание на существующие противоречия, дабы избежать возникновения негативных ситуаций, связанных с возникающей неэффективностью препаратов после начала их производства. Это позволит избежать значительных убытков.

Нельзя не отметить, что все чаще и чаще ученые стали говорить о необходимости использования новых подходов, которые смогли бы решить глобальную проблему туберкулеза. В противном случае, новые эффективные препараты так и останутся пределом мечтаний. И прежде всего эти подходы должны проявиться в фундаментальных основах. А как специалисты представляют новый подход, и почему никто не говорит о его сути? Смысл нового – это то, что доселе было неизвестно и не являлось общепризнанным. Очень трудная задача сказать о том, о чем не знали раньше.

Иногда слышишь, что туберкулезная теория одна из тех, в которой известно все. Тогда почему в эксперименте мы видим так много противоречий и неясностей? Почему, зная ВСЕ, мы до сих пор не можем разработать эффективного препарата? Почему в лаборатории все удачно, а в больном организме мы терпим поражение? Значит, мы чего-то не знаем. Значит, мы делаем что-то не так. Значит, что-то не допускает нас к новым знаниям, если мы делаем все, как и прежде.

Все знают о том, что нужны новые технологии диагностики и лечения туберкулеза, основанные на последних достижениях науки. А какие новые технологии могут быть там, где в туберкулезной теории нет ничего нового уже более ста лет? Достижения Р.Коха оказались пока непревзойденными.

Но кто будет давать новое, если мы учим будущих медиков и исследователей теории, в которой общепринятые предположения считаются полными и непререкаемыми более 100 лет. За последние лет 40 в научной литературе в теориях, гипотезах и постулатах произошло медленное исчезновение выражения «предполагается».

Сегодня многие теории считаются не «предполагаемыми», а «доказанным фактом». При этом мы заведомо автоматически уводим будущих исследований от дальнейшего исследования того или иного предположения. Исследователь думает: «А зачем искать в этом направлении, если факт представляется как известный?». Наука заведомо становится на ложный путь

Нельзя дать что-либо новое в данной ситуации. Исследователь всегда будет искать там, где что-то неизвестно или еще находится в ранге «предполагаемого». Прежде чем найти новое, необходимо выйти на совершенно новый подход в исследованиях. И он, прежде всего, заключается в переоценке тех выводов, которые потеряли символ «предполагаемых».

Сегодня в поиске решения в науке есть два пути, или убедительно доказать в эксперименте верность заявленного вывода, или набраться смелости и признаться в его ошибочности. Для человека последнее всегда было труднейшим испытанием. Из-за явных противоречий и неясностей туберкулезная теория сегодня оказалась на перепутье этих двух направлений.

Никто не сомневается в том, что уровень развития науки всегда определяет уровень здравоохранения и образования. Ведь образование само по себе бессмысленно. Полученные знания должны быть движителем в желании искать новое и решать проблемные задачи. Надо, чтобы образованные люди могли найти применение своим знаниям для решения той или иной проблемы. Образование должно сосуществовать вместе с наукой и технологиями.

Нельзя не сказать и о том, что сегодня часто забывается, что не только приоритеты фундаментальных направлений, но и финансовую поддержку науки должно осуществлять правительство государства. И совершенно не важно, насколько богата страна, ибо богатство страны рождается исключительно от полноценного состояния науки, а не наоборот.

Выбор фундаментальных приоритетов, которые позволят снять все существующие противоречия по существующим проблемам, снятие табу относительно непререкаемости существующих предполагаемых фундаментальных теорий и соответствующее финансирование этих приоритетов, позволит исследователям вывести фундаментальные основы на новый уровень, что в свою очередь даст возможность и уверенность в разработке новых препаратов для лечения проблемных заболеваний. Только в этом случае можно будет строить ожидаемые прогнозы, а фармацевтике и обществу дождаться эффективных препаратов. Другого пути не существует.

С уважением к читателю,
Петр Савченко.