Лицензирование медицинской деятельности

Формально введение процедуры лицензирования медицинской деятельности было продиктовано заботой органов государственного управления РФ о качестве медицинских услуг и защиты здоровья граждан от некомпетентного или недобросовестного вмешательства. Однако у российских чиновников были и более весомые скрытые мотивации, существенно изменившие смысл и логику лицензирования больниц по сравнению со сложившимися в мире подходами.

Дело в том, что внедрение обязательного лицензирования медицинских учреждений и сертификации специалистов на Западе было связано с необходимостью защитить и застраховать субъекты медицинской деятельности (и, прежде всего, пациента) от возможности возникновения неправовых экономических отношений, а вовсе не с желанием усилить государственный контроль над системой здравоохранения.

В правовом государстве, где здоровье и жизнь человека воспринимаются как высшая ценность общества, а размеры компенсации ущерба здоровью, возникшего в результате врачебной ошибки, халатности или по другой причине, определяются по потребности пострадавшего, а не по возможностям причинившей ущерб стороны, наличие лицензии или сертификата – это, прежде всего, обязательство выдавшей их профессиональной корпорации нести полную юридическую и финансовую ответственность за любые последствия деятельности ее представителя. Именно потребность иметь дееспособного коллективного ответчика в сфере предоставления медицинских услуг объясняет стремление демократических государств к активному внедрению системы принудительной корпоративной ответственности врачей и возведению врачебных общественных объединений в положение самостоятельных субъектов права.

А то, что лицензирование и сертификация стали на Западе одновременно выполнять функцию допуска врачей и врачебных коллективов к их профессиональной деятельности, скорее было не целью, а лишь следствием развития системы корпоративной ответственности. Просто без вступления во врачебную ассоциацию и наличия документа, удостоверяющего поручительство этой организации по всем видам деятельности специалиста, вряд ли какой-нибудь врач смог бы найти страховую организацию или пациента, желающих иметь с ним дело.

В России развитие врачебных ассоциаций с целью формирования эффективной системы корпоративной ответственности не стало важным элементом концепции модернизации здравоохранения. Попытка решения этой проблемы через государственные разрешительные структуры существенно подняла роль и значение чиновников, но с точки зрения логики все же выглядит довольно нелепо.

В ситуации, когда само государство открывает больницу, оснащает ее всем необходимым, готовит специалистов, выдает им дипломы, нанимает на работу (и тем самым уже дает право учреждению и врачу работать, причем под ответственность государства как собственника и нанимателя), а затем через собственные государственные органы лицензирования пытается проверить само себя на соответствие собственным же требованиям - возникает естественный вопрос: какой смысл в этой процедуре? Ведь если государство выявит у себя какие-то недостатки, то не совсем понятно, кто и перед кем будет за это отвечать и, тем более, кто кому и за счет кого компенсировать? И уж как-то совсем глупо звучит естественный для условий правового государства вопрос: какую сумму заплатит пациенту организация, выдавшая лицензию ЛПУ, в случае причинения ущерба его здоровью?

Таким образом, изначальный смысл лицензирования медицинской деятельности как способа достижения юридической обеспеченности рисков на основе принципа: «лицензия – это поручительство медицинской корпорации», в РФ был потерян и преобразован в формальную разрешительную процедуру по принципу: «лицензия – это право на работу». Несомненно, данная форма взаимодействия власти и бизнеса имела бы смысл в ситуации, при которой органам государственного контроля приходилось бы взаимодействовать с негосударственной системой здравоохранения. Хотя и в этом случае, как показывает практика некоторых стран с развитой правовой системой, лицензирование на основе корпоративной ответственности функционирует более эффективно, чем на основе государственной.