Глава 1. Введение

Крайне сложно определить назначение предлагаемого исследования, к тому же озаглавленного столь амбициозно.

Возможно, подзаголовок смягчит чувство недоверия, возникающее у любого, заинтересовавшегося настоящим анализом. По-видимому, конспективная работа не принимается в качестве завершенной теории. Не претендует она и на оценку ее в ранге академического варианта гипотезы. Поэтому смысл и цель книги состоят в освещении в лаконичной форме проблемных сторон психопатологии психотического уровня.

Однако уже первая глава данного анализа нуждается в пояснениях, касающихся двух моментов: во-первых, во введении в предмет исследования или в предмет психопатологии психозов. Во-вторых, пояснений требует сам текст работы – мотив ее написания, адресация, неслучайная форма изложения, а также конечная цель изучения материала.

Предыстория проблемы тесно сплетена с общей историей психиатрии. До настоящего времени нет ясного ответа на сакраментальный вопрос – кем или чем, собственно говоря, заняты психиатры? Лечением душ страждущих пациентов, проблемами их психического здоровья, полноценным социальным функционированием, патологией ЦНС, или всем сразу?!

Вопросы отнюдь не праздные, также как и неоднозначны ответы на них. Последние полтора столетия вслед за важными естественно-биологическими открытиями стали формироваться “материалистические” взгляды на причины и поводы психических расстройств. Их увязывание “с нервной почвой” родилось не вчера, но имеет солидную “научную” базу с давностью, измеряемую многими десятилетиями. На сегодняшний день она, в сущности, не претерпела каких-либо изменений. И у предмета “психопатология” есть фантом с громким названием “патология высшей нервной деятельности”. Этот призрак, уходящий корнями в “идеи нервизма”, продолжила сомнительная дисциплина “психоневрология” и бόльшая половина номенклатуры психиатрических учреждений (“психоневрологические” больницы, диспансеры, интернаты и пр.). Научным эквивалентом “нервизма” по сей день остается биологический подход или субстратная интерпретация всех видов психической патологии, а ее инструментальной верификацией (якобы, безусловным подтверждением) выступает антипсихотический эффект психофармакологического действия нейролептиков.

Цель настоящего исследования состоит в опровержении названных догм, т.к. предметом психопатологии могут быть лишь психические расстройства и, вопреки МКБ – 10, болезни (а в регистре психозов – “душевные” расстройства и болезни). Кроме того, субстратное влияние нейролептиков (серотонин- или дофаминблокирующее действие) далеко от претензий на качество “этиотропного” лекарства для эндогенных психозов.

Собственно, здесь я касаюсь введения в предмет самого исследования – в причинность процессуального заболевания или шизофрении. Но в этом пункте необходим еще акцент на конспективной форме преподнесения текста, ввиду обилия и разноплановости материала, а также широты предполагаемой аудитории читателей. Изначальный адресат книги – неофиты психиатрии (студенты, начинающие психологи и психиатры-интерны) – не вместили и части, нуждающихся в ней специалистов, которые, имея практическую подготовку в работе с душевнобольными, в большом проценте случаев оказались неподготовленными в теории предмета.

Во-первых, слово “конспект” означает “обзор” или краткое изложение основных и различных существующих точек зрения по данному вопросу (в конце книги дан полный список литературных источников, которые использовал автор). Конспективная форма облегчает восприятие темы. Она избавляет от “воды” в тексте, ненужных подробностей, излишних ссылок на статистику и экивоков в адрес научных авторитетов.

Во-вторых, сама “конспективная” подача материала и его нарочито упрощенный стиль никоим образом не говорят о желании упростить проблему шизофрении как таковую. Тем более что прежде аналогичные исследования процессуальной патологии преимущественно констатировали “неизвестность” шизофренной этиологии. При этом делался парадоксальный упор на необходимость ее медикаментозного лечения. И, поскольку таковое нуждается, как минимум, в “твердом знании” патогенетических механизмов расстройств (?!), главной задачей исследования оказалось развенчание трактовки болезни в духе “мозговой мифологии” (по определению К.Ясперса).

В-третьих, содержание работы восполняет значительный пробел в научно-практической литературе из “большой” психиатрии. Развивая данный тезис, возьму смелость утверждать, что книга, которая не является ни учебником, ни руководством по психиатрии, ни академически строгим научным трудом, но в значительной мере включает в себя признаки всех перечисленных форм специальной литературы, окажется интересной многим практическим психиатрам. Думаю, и что психиатры-ученые не отнесутся с пренебрежением к нетрадиционному взгляду на природу наиболее распространенного душевного недуга, не станут отметать что называется “с порога” гипотезу, альтернативную позитивистским концепциям. Полагаю, что ученые-профессионалы смогут оценить стремление их доморощенного коллеги отыскать “третий путь” во множестве попыток остановить “круговорот нерешенных проблем” (Ф.В.Кондратьев), созданных шизофренией.

[Правильнее именовать предлагаемый путь “четвертым”: два подхода – биологический и социально-психологический (психодинамический) – разделяют оппонентов в бесперспективном споре о происхождении шизофрении; третий – феноменологический – по определению не должен вызывать у его сторонников каких-либо вопросов о причинности болезни].

В традиционном понимании “третий путь” исследования проблемы шизофрении является отрицанием двух основных – психогенного и соматогенного (биологического). Но отказ от “биологического” ключа в контексте причин процессуальной болезни, также традиционно, воспринимается в качестве превалирования психогенных истоков болезни (психодинамики, экзистенциализма, психоанализа и прочее). Однако настоящее положение упомянутых путей и “ключей” дает преференции субстратным (биологическим) гипотезам и теориям. Таковые апеллируют к “новым” парадигмам (нейроанатомия, нейропсихиатрия) и к новейшим исследованиям (визуализация, сканирование и др.). Поэтому возражения психогенезу шизофрении, в сущности, есть противодействие уже поверженному.

Помимо прочего в книге представлена совокупность развернутых тезисов по поводу того, что суммарный этиопатогенез болезни обусловлен аномальным функционированием мозга. Выражаясь иначе, речь пойдет не о патологической, “ненормальной” деятельности субстрата мозга, но о таковой в ее аномальной разновидности. Предваряя последующие теоретические построения, сразу оговорюсь, что “аномалия” в данном контексте имеет бинарный смысл нормы и патологии: первое – она выступает в качестве варианта “нормального” биологического мозгового субстрата. И второе – она же является основой “патологических” психических процессов.

И последнее – в книге сделана попытка обозначить суть эндогенности шизофренного процесса в качественном смысле эволюционно-целесообразного генеза всего биокультурного комплекса человеческого сознания. Говоря по-другому, адекватное рассмотрение проблемы шизофрении принципиально неразделимо с философско-методологическим осмыслением проблем онтологической антропологии – происхождением и видовой сущностью homo sapiens. Т.е. проблема эндогенности решается совместно с проблемой человеческого сознания.

Подобный многоцелевой подход к рассмотрению проблемы шизофрении более всего обращен к специалистам, психиатрам и психопатологам, владеющим специфическими понятиями и терминологией. Но, в конечном счете, через них, согласных и разделяющих такой подход, популяризация данной трактовки заболевания нацелена на родственников больных шизофренией и, безусловно, на самих пациентов.