4.2. Исторические и возрастные аспекты прерывания беременности

Падение Берлинской стены принесло в бывшие коммунистические страны колоссальные экономические, социальные и политические изменения, что существенным образом повлияло на состояние здоровья населения и системы здравоохранения. Казалось бы, все эти страны исходили из одной отправной точки, однако впоследствии стали очевидными различия в контексте стран, в политических решениях и результатах их воплощения. В силу быстрых изменений в экономиках большинства стран, зачастую повлекших за собой тяжелые последствия, реформы финансирования здравоохранения стали приоритетом в политической повестке дня.

Более двадцати лет назад, в начале 1992 года, показатели смертности в России впервые превысили показатели рождаемости, что означает только одно – положено начало длительному процессу депопуляции некогда богатого людскими ресурсами государства и его отдельных провинций. Эти процессы продолжаются по настоящее время и, по нашему глубокому убеждению, процесс депопуляции не имеет шансов к прекращению или торможению в ближайшей перспективе. В то же время было бы неправильным не упомянуть о попытках замедлить эти процессы со стороны властных структур в рамках реализации федеральных целевых программ.

В настоящее время в ДФО сохраняется относительное преобладание женщин и детей среди малообеспеченных слоев населения. В условиях социально-экономического кризиса наиболее высокому риску подвержены семьи с детьми, которые испытывают значительные перегрузки и быстро трансформируются в малоимущие и маргинальные группы населения (DyatchenkoV., MoschinetskyA. , 2000). Появление второго, а особенно третьего ребенка в обычной семье, где работают оба родителя, ставит эту вполне благополучную семью на грань банкротства. Именно женщины из таких семей, в нестандартных ситуациях вынуждены регулировать численность своей семьи с помощью искусственного прерывания беременности.

История взглядов на искусственное прерывание беременности. Как и многое, что иногда относят к достижениям современной медицины, имеет глубокие исторические корни. Взгляды исторических персонажей на прерывание беременности довольно часто были диаметрально противоположными. Так, Аристотель (384—322 до н.　э.) говорил: «Если у супругов против ожидания зарождаются дети, то плод должен быть вытравлен раньше, чем в нём появились ощущения и жизнь». А в первоначальной версии клятвы Гиппократа, датируемой пятым веком до нашей эры на тему аборта было сказано следующее: «…не вручу никакой женщине абортивного пессария». С развитием христианства взгляд на прерывание беременности изменился. Аборты были решительно осуждены на VI Соборе в Константинополе. Широко известно изречение папы Стефана V, вошедшее в его послание «Consuluisti de infantibus» (887 или 888　г.): «Si ille, qui conceptum in utero per abortum deleverit, homicida est» («Если кто посредством выкидыша устранит зачатое в чреве матери, он человекоубийца»).

В более поздние времена в большинстве стран сохранялось весьма жесткое отношение к производству абортов. Среди отечественных врачей во второй половине XIX − начале XX века имелись альтернативные подходы к этой проблеме. На XII съезде Пироговского общества (1913 г.) доктор Л. Личкус говорил: «Преступный выкидыш, детоубийство и применение противозачаточных средств − симптом болезни современного человечества». Другие врачи, соглашаясь в целом с моральным осуждением аборта, подчеркивали иные аспекты данной проблемы: насколько совместим искусственный аборт с целями врачебной профессии; допустима ли коммерциализация такого рода медицинской практики и т.д. Этот съезд, признав аморальность искусственного выкидыша, тем ни менее пришел к выводу, что государству необходимо отказаться от принципа уголовного наказания плодоизгнания. В его резолюции было указано на то, что уголовное преследование матери за искусственный выкидыш никогда не должно иметь места, а так же врачи, производящие искусственное прерывание беременности по просьбе или настоянию, должны быть освобождены от уголовной ответственности. Исключение, по мнению участников съезда должно быть сделано для врачей, которые производили искусственный аборт из корыстных побуждений. Эта группа специалистов должна была подлежать суду врачебных советов.

Свое логическое завершение дискуссия XII съезда Пироговского общества получила 19 ноября 1920 г. − аборт был узаконен. Легализация прерывания беременности, помимо прямого влияния на уровень рождаемости, содействовала распространению социальных норм, связанных с внутрисемейным контролем над рождаемостью, и давала толчок к развитию и использованию иных методов такого контроля. Таким образом, Советская Россия стала первой страной в мире, узаконившей прерывание беременности по желанию женщины. Западные страны осуществили полную легализацию аборта почти на 40–50 лет позже.

Регулирование репродукции. В известной, как на западе, так и в России книге «Избери жизнь», в основу которой лег диалог английского историка и философа Арнольда Тойнби и буддийского мыслителя и философа Дайсаку Икеды, рассматривается моральный вопрос контроля над рождаемостью (Тойнби А.Дж., Икеда Д., 2007). С одной стороны «…Существует устойчивое мнение о том, что искусственное вмешательство, имеющее целью ограничить и исключить рождение неприкосновенной жизни человека аморально и недопустимо, причем основным аргументом этой позиции служит понимание того, что дети являются даром Божьим. Но в то же самое время имеется уверенность в том, что попытка уменьшения рождаемости путем применения мер по предотвращению зачатия не должна рассматриваться как попрание достоинства жизни. Если такие меры будут способствовать облегчению хронического голода в развивающихся странах…». Во всяком случае, А.Тойнби считает, что «…общество представляемое публичной властью, будет вынуждено принудительно установить обязательный предел количества детей, которые производятся на свет…».

Рассуждения этих мыслителей отражают позиции представителей западных элит, где уже сегодня стоит вопрос о засилье экономически развитых государств мигрантами из стран Азии и Африки, где ощущается острая нехватка продуктов питания, на фоне антирепродуктивного поведения коренного населения экономически развитых стран. В настоящее время в них основным его проявлением является использование контрацептивных средств, свободный доступ к прерыванию беременности, что по　самой своей сути противоречит задаче преодоления депопуляции и　способно лишь содействовать дальнейшему развитию последней. В то же время, сама постановка вопроса об уменьшении числа абортов и расширению применения контрацептивов, как единственно возможной альтернативе, является антирепродуктивной и, вероятно, антинаучной.

В различных странах мира существует весьма широкий диапазон подходов к производству искусственного прерывания беременности, от полного запрещения абортов до полной свободы (Сакевич　В. И., 2007).

• Полное запрещение − в этой группе государств аборт рассматривается как преступление против внутриутробной жизни и приравнивается к убийству. Здесь аборт рассматривается преступным как таковой (Афганистан, Ангола, Бангладеш, Венесуэла, Гватемала, Гондурас, Египет, Индонезия, Иран, Ирландия, Йемен, Колумбия, Ливан, Ливия, Мавритания, Мали, Непал, Никарагуа, ОАЭ, Оман, Парагвай, Папуа-Новая Гвинея, Сальвадор, Сирия, Чили.
• Разрешено производство аборта по медицинским показаниям и в других исключительных случаях, например, при угрозе жизни и здоровью женщины и др. (Алжир, Аргентина, Боливия, Бразилия, Гана, Израиль, Кения, Коста-Рика, Марокко, Мексика, Нигерия, Пакистан, Перу, Польша, Уругвай, Испания).
• Разрешено производство аборта по медицинским и социально-экономическим показаниям, а также в случаях изнасилования (Англия, Индия, Исландия, Люксембург, Финляндия, Япония).
• Полная свобода производствааборта, т.е. аборты «по желанию» на ранних стадиях беременности (СНГ и Балтия, бывшие югославские республики, Австралия, Австрия, Албания, Бельгия, Болгария, Венгрия, Вьетнам, Германия, Греция, Дания, Италия, Камбоджа, Канада, КНР, Куба, в Монголия, Нидерланды, Норвегия, Румыния, Сингапур, Словакия, США, Тунис, Турция, Франция, Чехия, Швеция, ЮАР). В этих странах законодатель исходит из признания права женщины самостоятельно решать вопрос о беременности. Уголовная политика направлена здесь на охрану здоровья женщины, то есть наказуемы только внебольничные и поздние аборты.

Что же относительно России, то для досрочного прерывания беременности существуют два вида оснований − медицинские и социальные. И те, и другие пересматриваются и утверждаются Минздравом РФ. Предыдущий перечень медицинских показаний действовал с 1993 г. и, по признанию специалистов давно устарел. В предыдущие годы аборт предлагали сделать при туберкулезе легких, ряде заболеваний сосудов и сердца, болезнях крови, почек, печени и поджелудочный железы, тяжелых формах миастении. В настоящее время все эти состояние подлежат коррекции уже в процессе беременности, и случаи, когда действительно необходимо ее прерывание становятся все более редкими, что значительно сокращает действующий перечень показаний к аборту. Прерывание беременности по-прежнему разрешено при тяжелых заболеваниях сердечнососудистой системы, онкологии и нарушениях психики. Девушки до 15 лет также могут обращаться в государственные учреждения с просьбой о прерывании беременности. Кроме того, медицинскими показаниями к производству аборта считаются заболевания самого эмбриона − например, синдром Дауна. Что же относительно перечня социальных причин для производства аборта, то он так же значительно урезан до зачатия в результате изнасилования или интимной связи с близким родственником.

Медицинский искусственный аборт проводится акушером-гинекологом в рамках федерального технологического стандарта, как правило, в гинекологическом отделении многопрофильного ЛПУ, родильном доме или женской консультации. Говоря о методе проведения искусственно вызываемого аборта, следует отметить, что существует несколько его типов, которые применяются в зависимости от определенной стадии беременности. Множество сайтов русскоязычного интернета имеют исчерпывающую информацию о производстве абортов. Вот информационная справка с одного из них:

• Ранний медицинский аборт (до 9 недель) – Этот метод подразумевает назначение двух различных медицинских препаратов, один – для подавления гормонов, а другой – для разрушения внутренней оболочки матки и вывода из организма эмбриона.
• Вакуумная аспирация или прерывание беременности отсасыванием плода (7-15 недель) – Эта процедура предназначена для удаления эмбриона из матки путем легкого отсасывания плода.
• Поздний медицинский аборт (13 недель) – похож на ранний медицинский аборт, но требует применения больших доз медикаментов.
• Хирургическое расширение шейки матки и эвакуация плода (15 недель) – в начале, раскрывается шейка матки, затем внутрь вводятся хирургические щипцы и трубка для отсасывания, чтобы удалить плод.
• Когда аборт выполняется между 20-24 неделями, то его называют поздним абортом. Его можно осуществить при помощи хирургической процедуры, состоящей из двух стадий, или при помощи введения внутрь матки медицинского препарата. В первом случае, сначала останавливается сердце ребенка. Затем ослабляется шейка матки, и зародыш удаляется путем хирургического расширения матки и эвакуации плода. При методе введения внутрь матки медицинского препарата, внутрь матки вводится лекарство, а затем уже извлекается зародыш путем процедуры хирургического расширения матки и эвакуации плода.

Тарифы на производство различных вариантов медицинских абортов весьма демократичны от 3000 до 16000 руб. По мнению некоторых «специалистов», избравших своей профессией акушерство и гинекологию все просто: «сначала надо остановить сердце, а затем эвакуировать плод, или то, что от него осталось».

Вполне естественно, что, как и многие «простые» технологии в современной медицине сопровождаются ятрогениями, которые в отдельных случаях приводят к гибели пациенток (StacyBeck, 2010). Гибель женщин в результате прерывания беременности в отечественной статистике регистрируется в рубрике «материнская смертность» и составляет в её общей структуре около 10%.

Другие достаточно тяжелые последствия для здоровья женщин в виде осложнений абортов принято делить на три основные группы: ранние (перфорация матки, гематометра, неполный аборт, несостоявшийся аборт, разрывы шейки матки и острая кровопотеря); поздние (гинекологическая инфекция всех степеней по классификации Бартельса-Сазоновой, метрэндометрит, обострение хронического аднексита, пиосальпинкс, сальпингоофорит, пиометра, параметрит и сепсис) и отдаленные (нарушения овариально-менструального цикла, плацентарный полип, синдром Ашермана, истмикоцервикальная недостаточность, эктопии шейки матки, эндометриоз, нарушение проходимости маточных труб, изоиммунизация по Rh-фактору Rh отрицательных женщин, отягощение течения последующей беременности, бесплодие)...

Начиная с 1959 года, в России абортами заканчивалось в среднем ⅔ ежегодного числа беременностей, т.е. на одного новорожденного ребенка приходилось два аборта. После 2000 года соотношение несколько улучшилось – число родов стало расти, а число абортов продолжало снижаться (Сакевич В.И., 2007). По данным официальной статистики в России в настоящее время на 100 родов ежегодно приходятся 73 случая искусственного прерывания беременности (около 1,5 млн. ежегодно), причем подавляющее число женщин, принимающих это решение – женщины русской национальности. Возрастная структура женщин решившихся на искусственное прерывание беременности следующая:

• в возрасте до 19 лет - 142 тыс.,
• в возрасте от 20 до 34 лет - 1058 тыс.,
• в возрасте от 34 лет и старше - 376 тыс.

Наиболее распространены аборты в субъектах РФ ДФО (Амурская, Магаданская, Сахалинская и Еврейская автономная области, Камчатский и Хабаровский края, где на 100 родов количество случаев искусственного прерывания беременности превышает уровень 130. Причем на Дальнем Востоке России доля повторно беременных среди прерывающих беременность девушек 15-17 лет достигла одной трети, а 14-летних – более 10% (Сакевич В.И., 2009).

Происшедшие в последние годы в регионе социально-экономические трансформации носят в большей мере разрушительный, чем конструктивный характер, причем в самых разных направлениях жизнедеятельности общества. За эти годы были разрушены партийно-бюрократическая государственная структура, планово-регулируемая экономика и единое экономическое пространство. Большинство существующих семей дальневосточников не были готовы к столь радикальным переменам, поэтому процесс их адаптации к новым условиям проходит болезненно медленно и трудно. Но, особенно сложно адаптировались к рыночным условиям молодые семьи, а так же вероятные супруги.

Структура семьи дальневосточников – основной единицы поддержки и воспитания и детей, и взрослых быстро меняется. Начинают теряться широкие родственные связи и, следовательно, слабеют традиционные модели социальной поддержки семьи. Все больше женщин по экономическим мотивам занимаются наемным трудом, что позволяет в той или иной мере увеличить доходы семьи, но, в то же время, усиливает напряженность в семейных отношениях и взваливает на женщину дополнительную физическую и психологическую нагрузку. Формируется тенденция к более коротким периодам замужества и увеличению числа разводов, что в конечном итоге ведет к распаду семей дальневосточников.

Несмотря на резкое снижение рождаемости в 1990-х годах, уже давно перекрыт тот минимум детских дошкольных учреждений, который обеспечивал их доступность для семей из категории социального риска, а плата за содержание детей в современных детских образовательных учреждениях (ДОУ) растет в «опережающем» режиме. Значительная часть муниципальных ДОУ или продана частным фирмам или перепрофилирована под чиновничьи «конторы». На этом фоне система общего образования снимает с себя воспитательные функции, что только усугубляет ситуацию деградации части подрастающего поколения дальневосточников.

Формирующиеся тенденции отрицательно сказываются на поведении молодых людей в виде ранних и свободных сексуальных отношениях, распространению потребления табака, алкоголя и других наркотиков. Часть детей в разрушенных и асоциальных семьях уходят из дома, пополняя «социальное дно» общества. Это серьезный вызов государству и его службам медико-санитарной и социальной помощи, поскольку уже сегодня оно не в состоянии финансировать их нормальное функционирование, а уж тем более рост уровня их финансирования.

Можно с уверенностью сказать, что незнание и недооценка качественных изменений среднестатистической семьи в ДФО помешали региональным органам законодательной и исполнительной власти предвидеть многие негативные события и процессы, связанные с демографическим кризисом. А, ведь системный анализ причинно-следственных связей демографического кризиса, помог бы сформулировать компенсирующие механизмы регионального уровня, что позволило бы уменьшить миграционный отток социально активных групп населения в центральные регионы России и за рубеж, рост безнадзорности, асоциального поведения значительной части молодежи, рост преступности и т.п.

Управляемая репродукция в региональных условиях. По данным опросов семей, проводимый нами в 1998-2001 гг., реальные репродуктивные устремления среднестатистической семьи в ДФО, формировались на уровне 1,33 ребенка, а для сохранения, хотя бы сегодняшней численности населения необходим уровень никак не менее 2,3. Ежегодное число новорожденных детей за период с 1987 по 1999 гг. упало почти в три раза. И, хотя после 2000 г. ежегодное число рождений начало увеличиваться, но до уровня числа рождений 1987 г. даже сегодня в 2013 году весьма далеко, а ведь через несколько лет репродуктивного возраста достигнет когорта женщин, родившихся в «малодетные» 1993-1999 гг., что может снизить число ежегодно рождающихся детей на Дальнем Востоке России на 18−25 тыс. В то же время следует отметить, что число женщин у которых регистрируется беременность в ДФО не регрессирует в таком темпе, как число новорожденных детей и тогда возникает вполне закономерный вопрос: «Чем же заканчивается большая часть беременностей у женщин на Дальнем Востоке России?». Ответ простой: «Медицинскими абортами!» (Дьяченко В.Г., 2003).

Относительно недавно, нами была опубликована статья во врачебной газете Медицинский вестник: «Будущее Приамурья уничтожается в абортариях …» (Дьяченко В.Г., 2004) в которой была сделана попытка привлечь внимание медицинской общественности к проблеме медицинских абортов в демографически депрессивных регионах, производство которых вошло в Программу государственных гарантий бесплатной медицинской помощи населению, т.е. минимального государственного социального стандарта охраны здоровья населения. По нашему мнению, это противоестественно в государстве, потерявшего за годы реформ более 15 млн. населения, а уж тем более противоестественно для обезлюдевших регионов, таких как Дальний Восток России, людские потери которого за годы перестройки по Горбачеву, приватизации по Гайдару и Чубайсу, политических реформ по Ельцину − составили почти 2 млн. человек. В относительно благополучном, по оценкам экономистов, 2002 году в ДФО родилось 73863 новорожденных, а умерло 95830 человек, т.е. число умерших на 21 967 человек превысило число родившихся, в последующие годы это соотношение несколько сгладилось за счет относительного роста показателя рождаемости. Однако, продолжали интенсивно углубляться деструктивные процессы миграции трудоспособных дальневосточников в центральные регионы России.

Единственный субъект РФ ДФО, сохранивший после 2002 года положительный естественный прирост населения – Республика Саха (Якутия). Это достижение следует рассматривать как результат взвешенной социальной и демографической политики, проводимый в последние десятилетия исполнительной и законодательной властью республики − сложного в экономическом, социальном и климатическом положении субъекта РФ.

Наши исследования последнего десятилетия показывают, что во всех территориях ДФО продолжает ухудшаться здоровье беременных − более чем в 3 раза увеличилось число анемий, почти в 2 раза увеличилась частота заболеваний органов кровообращения, поздних токсикозов беременности, болезней мочеполовой системы и др. Естественно, что на этом фоне уменьшается число нормальных родов − с 55,5 % в 1990 году до 31,9 в 2012 году.

Жизнь каждого ребенка представляет большую ценность для государства, а в условиях беспрецедентно низкой рождаемости значимость ее еще более возрастает, что перед малонаселенными территориями Дальнего Востока ставит задачу снижения потерь репродукции в ранг приоритетных, поскольку средняя плотность населения в ДФО на 1 км² составляет менее 1 человека, а у наших соседей по региону в южных районахКитая - более 600 человек на 1 км².

В целом в реальных условиях начала XXI века в различных субъектах РФ ДФО сумма репродуктивных потерь составляет от 67,9 до 76,9 % к числу зарегистрированных беременностей, причем аборты формируют в отдельных территориях Дальнего Востока России до 75,7 % этих потерь, в целом по округу 66,9% беременностей заканчивались абортами. Нельзя сбрасывать со счетов еще один немаловажный фактор, влияющий может быть и опосредованно, но весьма четко на уровень производства искусственного прерывания беременности, как главного источника стволовых клеток. В сформировавшихся тенденциях весьма сложно говорить о борьбе с абортами, когда существует целая индустрия, которая в них заинтересована.

В условиях значительного дефицита финансовых ресурсов на реальное обеспечение программы государственных гарантий, более удивительного выбора приоритетов ее финансирования представить себе сложно. Ведь на первичную и вторичную профилактику, где эффективность затраченных ресурсов наиболее высокая − выделяются крохи, а основная масса ресурсов затрачивается там, где трудно ожидать полезных эффектов, т.е. на лечение осложнений, выхаживание маловесных детей и экстракорпоральное оплодотворение женщин страдающих вторичным бесплодием. Кстати, часть абортов заканчивается инвалидностью или гибелью женщин, что также требует дополнительных бюджетных затрат. В этом контексте весьма нелицеприятной выглядит роль главных специалистов служб охраны здоровья матери и ребенка территорий, руководителей Фондов ОМС и региональных министерств здравоохранения ДФО.

«Статистика» не родившегося поколения дальневосточников. Справедливости ради следует отметить, что у медицинского аборта очень мало сторонников в среде медицинской общественности. Наиболее часто обсуждается вопрос о том, какие пути борьбы с абортами наиболее реалистичны и эффективны. Судя по тому, что за последнее десятилетие в России в целом ситуация по числу произведенных абортов начинает медленно меняться в лучшую сторону, то можно ожидать и определенных положительных сдвигов в состоянии репродуктивного здоровья женщин. Что же относительно Дальнего Востока, то именно здесь ситуация сохраняет тенденции предыдущих лет, поскольку уровень числа абортов на 1000 женщин фертильного возраста во всех субъектах РФ ДФО достоверно выше, чем по России в целом (табл. 4.3). Лидерами по уровню распространенности абортов на 1000 женщин фертильного возраста являются Магаданская и Еврейская автономная области, более чем в полтора раза превышая этот показатель по России в целом.

Таблица 4.3. Число абортов на 1000 женщин фертильного возраста в ДФО в 2005−2010 гг.

Если говорить о структуре абортов, то статистика абортов в России, в отличие от многих других стран, включает самопроизвольные аборты. Самопроизвольный аборт – это аборт, начавшийся спонтанно вне стен медицинского учреждения, по поводу которого женщина поступила в стационар. Статистика учитывает также так называемые неуточненные аборты – внебольничные аборты, по которым нет достаточных сведений, позволяющих судить о характере аборта (либо это спонтанный аборт, либо имело место вмешательство с целью прерывания беременности). В 2009 году удельный вес самопроизвольных абортов в общем числе зарегистрированных Министерством здравоохранения и социального развития абортов составил 15%, а удельный вес неуточненных абортов – 5% (табл. 4.4).

Если из расчета исключить самопроизвольные аборты, то показатель абортов на 1000 женщин фертильного возраста станет ещё ниже. А если к этому исключению добавить самопроизвольные и неуточненные аборты, то показатель снизится еще в большей мере, что позволит, хотя бы на уровне статистики, приблизиться к показателям абортов на 1000 женщин фертильного возраста экономически развитых стран, где ведется статистический учет преимущественно легальных искусственных абортов (Abortion, 2009). А пока по данным ООН Россия находится на первом месте по количеству абортов (53 аборта на 1000 женщин фертильного возраста), т.е. ежегодно производится около 1,5 млн. абортов. В то же время, оценивая динамику числа абортов в России, следует иметь в виду возможность неполной регистрации медицинских прерываний беременности в коммерческих учреждениях, что определяет недоучет их в официальной статистике (Шарапова О.В., Баклаенко Н.Г., 2004). Именно этот фактор, по нашему мнению, в значительной степени обусловил столь выраженное снижение числа абортов в последние годы и трансформацию их структуры.

Чтобы представить себе значение числа абортов производимых в субъектах РФ ДФО в структуре репродуктивных потерь следует рассмотреть соотношение абсолютного числа рождений в 2010 году (87 800) и числа произведенных абортов (около 60 000), что позволяет прийти к печальному заключению, что в абортариях ЛПУ региона вполне легально, на основании федеральной и региональной нормативно-правовой базы, еще в утробе матери, специалистами службы охраны здоровья матери и ребенка в рамках исполнения отечественных стандартных технологий (порядков и протоколов) уничтожается население, среднего по меркам Дальнего Востока, города. А, если число абортов соотнести с числом физических лиц врачей акушеров-гинекологов, то получится, что каждая функционирующая единица врача этой специальности ежегодно прекращает более тридцати жизней будущих дальневосточников, нанося невосполнимый ущерб здоровью их матерей. Немаловажным фактором является и то, что различные варианты искусственного прерывания беременности производятся в условиях «серого» рынка медицинских услуг и в негосударственных ЛПУ. Статистика числа абортов в этом секторе рынка не ведется или ведется в весьма урезанном режиме, что так же не вселяет оптимизма в плане оценки «темпов снижения числа абортов» в регионе. Скорее всего, это реальное «снижение» − просто та часть коммерческого сектора, которое не учитывается официальной статистикой.

Отдельной темой для Дальнего Востока России стоит беременность у подростков в виде сложнейшей медико-социальной проблемы, поскольку число таких незапланированных беременностей не уменьшается. Значимость этой проблемы определяется биологическими, психологическими и социальными особенностями незрелого организма. Не является секретом и то, что в регионе наблюдаются значительные изменения сексуального поведения молодежи с более ранним началом половой жизни. Случайно возникшая не планируемая беременность в подростковом возрасте качественно меняет жизненный статус юной девушки и иногда обрекает ее на радикальное изменение образа жизни, профессиональных и карьерных планов, положения в семье и всей ее дальнейшей судьбы. При решении вопроса о сохранении или прерывании нежелательной беременности у подростка возникает сложный комплекс социальных, материальных, психологических, семейных и медицинских проблем, из которых последние далеко не всегда являются определяющими при выборе исхода беременности. В реальной ситуации весьма важен ответ на вопрос: перейдет ли Россия от аборта к планированию семьи.

С медицинских позиций основной проблемой аборта в подростковом возрасте является то, что для этого контингента аборт наиболее опасен с точки зрения риска последующих нарушений репродуктивной функции. В связи с физиологической незрелостью функциональных систем организма девушки число осложнений аборта у подростков в 2-2,5 раза выше, чем у женщин зрелого возраста. Предрасполагающим моментом к развитию осложнений и неблагоприятных последствий аборта у подростков является крайне низкий уровень их соматического и репродуктивного здоровья, что в свою очередь, обусловлено ранним началом трудовой деятельности и так называемой ранней социализацией подростков.

В сложившейся ситуации расширение пропаганды, контрацепции и «безопасного секса» может преподноситься как условная альтернатива искусственному прерыванию беременности лишь по　своей форме и как способ, позволяющий с　определенной вероятностью избежать зачатия и　беременности. Причем, контрацептивный путь регулирования рождаемости отнюдь не　является стопроцентно надежным.

В　то　же время, учитывая издержки в　виде вреда причиняемого здоровью молодой женщины, следует закономерный вывод: контрацепция никак не　может рассматриваться в　качестве альтернативы аборту в　плане сохранения женского репродуктивного здоровья. Кроме того, замещение высокого числа абортов исключительно распространением контрацептивной практики на　фоне глубокого демографического кризиса, наблюдаемого сегодня на Дальнем Востоке　России, грозит усугублением депопуляционных процессов.

Итак, медицинскими абортами в ДФО заканчивается более 60% всех беременностей. В то же время, по мнению некоторых специалистов, число нелегально производимых абортов велико и может быть сравнимо с числом абортов зарегистрированными официальной статистикой... После аборта около 8% женщин региона становятся бесплодными. Это приводит к тому, что в настоящее время около 15% семей в ДФО не способны зачать ребенка, усугубляя и без того сложные социальные проблемы Дальнего Востока России.

Полагаем, что в условиях обезлюдевшего региона попавшего в спровоцированную отечественными реформаторами демографическую ловушку у сообщества дальневосточников должен формироваться иной взгляд на искусственное прерывание беременности.Вероятно, следует постепенно уйти от созерцательного, холодного взгляда демографов на проблему вымирания населения практически всех территорий ДФО, и принять региональные управленческие решения на основании результатов плановых НИР, основной целью которых станет получение достоверных данных о репродуктивных устремлениях молодежи, о реальном числе прерываемых беременностей, о причинно-следственных связях между социально-экономическим положением семей дальневосточников, качестве и количестве жилья, мотивации женщин в этих семьях к рождению ребенка или производству аборта и т.п. Вполне вероятно, что значительная часть усилий по снижению уровня мотивирования молодых женщин к производству абортов должна исходить от сообщества акушеров-гинекологов, большинство из которых ратуют за «полную свободу» выбора беременной женщины, зачастую стимулируя и утверждая последнюю к этому весьма непростому решению.

Гражданское общество вымирающего региона должно определить для себя, что в сложившейся ситуации аборт - это одно из самых жестоких и циничных убийств беззащитного ребенка, находящегося в утробе матери, которая призвана любить и защищать свое дитя, а не убивать его. Причем соучастниками этого убийства становятся мать ребенка, отец ребенка и другие родственники (если знают о намерении женщины совершить аборт и не противостоят этому), а так же врачи акушеры-гинекологи, непосредственно　совершающие этот циничный акт. Для сохранения населения Дальнего Востока России необходимо кардинально изменить мнение об охране семейных ценностей, о рождении ребенка, об аборте, поскольку сегодня вся эта дикая процедура убийства ребенка позиционируется как прерывание беременности по медицинским и социальным показаниям «во благо женщины» − несостоявшейся матери…

Если в ближайшем будущем гражданское общество не осознает всю глубину демографической катастрофы Дальнего Востока России и не примет упреждающих шагов, то дети и внуки сегодняшних представителей этого гражданского общества через несколько десятилетий станут гражданами другого государства.