1.1. Продолжительность и качество жизни

Пожалуй, на сегодняшний день в геронтологии большинство научных исследований посвящается увеличению продолжительности жизни, и очень немногие – сопоставлению данной продолжительности с качественными показателями этой жизни. Вероятно, так сложилось традиционно и, возможно, с учетом того, что целый ряд исследований в области геронтологии сопряжен с экспериментом на животных, в частности короткоживущих. Именно удавшиеся попытки продления жизни этих лабораторных животных служат, как правило, некоей моделью вероятного продления жизни человека. Отсюда - значительное количество так называемых геропротекторных технологий, включающих воздействие на организм животного лекарственными средствами, биологически активными добавками, физическими факторами и т.д. Впоследствии эти технологии нередко автоматически переносятся в человеческую популяцию, и начинается активная торговля «средствами, продлевающими жизнь». Возникает вопрос – чью жизнь? Ответ очень прост – жизнь лабораторного животного. Но такой ответ, как правило, не устраивает ни исследователя, проводившего эксперимент на животных, ни продавца «эликсиров долгой жизни и почти вечной молодости», ни потребителя данного товара, которому очень хочется верить в его эффективность. Исследователю очень хочется представить результаты своей работы в качестве заслуживающего высочайшей оценки открытия мирового значения, продавцу – получить ощутимую прибыль, а потребителю – вечную и счастливую жизнь. При этом не учитываются классические моменты, давно изложенные в классификации знаменитого К. Линнея, подразделившего весь животный мир на классы, виды, роды и т.д. И пусть лабораторная мышь, также, как и человек, является млекопитающим, но она все же не человек, и увеличение средней продолжительности этой мыши с, например, 1,5 до 2 лет не означает еще абсолютной вероятности увеличения средней продолжительности жизни жителя Российской Федерации с 70 до 140 лет.

Так ли всё пессимистично, и отсутствует ли действительно какой-либо позитивный эффект геропротекторных технологий при их использовании в человеческой популяции? Пожалуй нет, т.к. все же существуют некие «прорывы» в этом направлении, которые привлекли наше внимание. Уже много лет, например, в разных докладах и на разных симпозиумах приводятся результаты исследований сотрудников Российского научно-исследовательского института биорегуляции и геронтологии (г. Санкт-Петербург) под руководством известного ученого – геронтолога В.Х. Хавинсона. Речь идет о многолетнем проспективном сравнительном наблюдении двух статистически сопоставимых по целому ряду параметров групп лиц в возрасте старше 60 лет. Процесс старения представителей одной из этих групп ничем не ограничивался и был, что называется, пущен на самотек. Представители другой группы регулярно получали геропротективные препараты из группы так называемых пептидов, разработанные и произведенные в лабораториях названного Российского научно-исследовательского института биорегуляции и геронтологии. Общая летальность в группе лиц, получавших геропротекторы, оказалась примерно в 2 раза ниже, чем в группе сравнения.

Исследования, посвященные возможности продления именно человеческой жизни, скорее могут основываться на изучении динамики так называемого биологического возраста (БВ) под воздействием тех или иных геропротекторных технологий. С этой точки зрения нам представляются весьма интересными собственные сравнительные исследования динамики БВ на фоне использования разных методов геропротекции (Мякотных В.С. и др., 2016).

В данных исследованиях в процессе проведения 7 вариантов геропротекторных мероприятий наблюдались 110 человек разного календарного и БВ. Средний календарный возраст составил 44,14±0,6 лет, средний БВ - 52,5±0,5 лет. Все пациенты страдали хронической органической патологией головного мозга травматического и сосудистого происхождения с умеренными когнитивными нарушениями. В качестве сопутствующей патологии выступали некоторые хронические соматические и/или психоневрологические заболевания в стадии стойкой ремиссии. Ни в одном случае в период проведения геропротекторных мероприятий и за последние 12 месяцев перед началом исследования не отмечалось острых и подострых стадий любых заболеваний, травм, хирургических вмешательств.

Распределение пациентов на группы по отношению к геропротекторной методике выглядело следующим образом.

Воздействие сухими углекислыми ваннами (СУВ) проводилось 14 пациентам в возрасте 38,6±1,4 лет (БВ - 52,3±1,84 лет), гипербарической оксигенацией (ГБО) – 12 пациентам в возрасте 36,6±1,3 лет (БВ - 49,2±2,64 лет), сочетанием СУВ и ГБО – 13 пациентам в возрасте 41,3±2,1 лет (БВ - 48,9± 1,8 лет). Значительная разница календарного возраста и БВ у этих 39 пациентов объяснялась тем, что все они являлись ветеранами боевых действий и страдали посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР) в сочетании с последствиями боевой черепно-мозговой травмы (ЧМТ), что предполагало развитие у них ускоренного старения (Мякотных В.С., 2009; Мякотных В.С., Торгашов М.Н., 2015).

У 59 пациентов в возрасте от 41 до 75 лет (m=55,6±0,1 лет) использовались медикаментозные препараты группы олигопептидов (производитель: - химико-биологическое объединение при РАН «Фирма Вита», г. Санкт-Петербург, Россия), состоящие каждый из 3 аминокислот. У 17 пациентов в возрасте 62,3±1,8 лет (БВ - 62,3±2,3 лет) применялся «Везуген» (лизил-глутамил-аспарагин) по 200 мг энтерально во время еды 2 раза в сутки в течение 20 дней; у 19 в возрасте 49,8±1,6 лет (БВ - 50,6±1,7 лет) - «Пинеалон» (глутамил-аспаригил-аргинин) в той же дозе и по той же схеме; у 23 в возрасте 54,8±1,0 лет (БВ - 54,8±1,62 лет) - оба названных препарата, «Везуген» и «Пинеалон» (лизил-глутамил-аспарагин + глутамил-аспаригил-аргинин) в дозировке по 200 мг 2 раза в сутки в чередующемся режиме.

Наконец, у 12 пациентов в возрасте 48,6±2,2 лет (БВ - 49,5±3,9 лет) в качестве геропротекторного средства использовался курс лечебного массажа. Массаж проводился по стандартной методике, но с усилением приемов разминания и дополнительными приемами ручной вибрации. Массировалась область спины, шейный, грудной и поясничный отделы позвоночника. Каждому пациенту проведено по 10 сеансов массажа, ежедневно или через день, по 3,5 стандартных массажных единицы за сеанс.

Для определения БВ использовался стандартный комплекс функциональных и психологических показателей (Ястребов А.П., Мещанинов В.Н., 2005; Гаврилов И.В. и др., 2012). В итоге были получены следующие результаты (табл. 1).

Таблица 1. Динамика БВ после воздействия с помощью различных геропротекторных методик

Сравнительный анализ полученных данных показал, что все методики изменяли БВ в среднем на 11,0% (р<0,001), несколько больше - у пациентов, принимавших одновременно лизил-глутамил-аспарагин («Везуген») и глутамил-аспаригил-аргинин («Пинеалон») (р<0,001). Во всех исследованиях отмечалось увеличение содержания белка и его фракций в плазме крови. При использовании лечебного массажа показатели содержания общего белка, альбуминов и глобулинов возросли соответственно с 64,9±1,3 до 69,2±1,5 г/л (6,6%), с 47,2±1,02 до 47,9±1,21 г/л (1,4%) и с 17,7±0,78 до 21,1±1,14 г/л (19,2%); р<0,01. В процессе использования олигопептидных препаратов динамика содержания общего белка и его фракций не достигала таких значений, и только в процессе применения комплекса глутамил-аспаригил-аргинин («Пинеалон») зарегистрировано увеличение содержания глобулинов с 20,3±0,61 до 22,0±0,63 г/л (8,5%). Применение СУВ и ГБО практически не повлияло на показатели содержания белковых фракций в сыворотке крови.

Применение олигопептидов и лечебного массажа благотворно воздействовало на ферментные показатели крови, в частности на аспартатаминотрансферазу (АСТ) и аланинаминотрансферазу (АЛТ). Но при этом наибольшая благоприятная динамика отмечена все же при использовании лечебного массажа: значения АСТ возросли с 18,3±0,43 до 24,4±0,38 Е/л, т.е. на 33,3%, АЛТ – с 10,9±0,3 до 14,75±0,37, т.е на 29,2%. Кроме того, в процессе применения лечебного массажа отмечено увеличение содержания креатинина с 66,0±1,04 до 91,5±1,23 мкМоль/л, т.е. на 38,6% (р<0,001). После воздействия комплекса лизил-глутамил-аспарагин («Везуген»), наоборот, наблюдалось снижение уровня АСТ на 13,9%, что могло свидетельствовать о повышении стойкости клеточных мембран. При этом повышение уровня хемилюминесценции (ХЛ) плазмы крови указывало на прооксидантный эффект препарата, сопровождающийся торможением процесса пролиферации стволовых клеток. Аналогичная ситуация отмечена при воздействии комплекса глутамил-аспаригил-аргинин («Пинеалон»), хотя снижение уровня АСТ здесь не превышало 8,5%. А вот при сочетанном использовании двух препаратов отмечено уже повышение уровня АСТ с 25,36±2,13 до 28,84±2,21 Е/л, т.е. на 13,7%, что вполне соответствовало лучшим результатам в отношении динамики БВ, полученной при использовании одновременно двух препаратов.

Но с другой стороны, использование комплекса глутамил-аспаригил-аргинин («Пинеалон») и сочетания двух препаратов («Везуген» и «Пинеалон») несколько негативно отражалось на состоянии липидного спектра крови, и в особенности это было заметно по отношению к показателям содержания триглицеридов и липопротеидов очень низкой плотности (ЛПОНП) при использовании комплекса глутамил-аспаригил-аргинин («Пинеалон») (рис. 2, 3). При этом содержание триглицеридов увеличивалось на 79,5%, а ЛПОНП на 41,4% (р<0,001).

Рис. 2. Динамика содержания триглицеридов в сыворотке крови при использовании олигопептидных препаратов.

Рис. 3. Динамика содержания ЛПОНП в сыворотке крови при использовании олигопептидных препаратов.

Вероятно, увеличение содержания данных липопротеидов (триглицеридов – на 12,2%, ЛПОНП – на 11,76%) при сочетанном использовании двух олигопептидных препаратов происходило как раз за счет воздействия комплекса глутамил-аспаригил-аргинин («Пинеалон»), т.к. при изолированном применении комплекса лизил-глутамил-аспарагин («Везуген»), наоборот, на 16,7% снижались значения триглицеридов и на 16,3% - ЛПОНП. Но с другой стороны, одновременное использование двух препаратов сопровождалось приростом концентрации общего холестерина на 15,2% (с 4,34±0,22 до 5,0±0,22 мМоль/л), липопротеидов низкой плотности (ЛПНП) – на 17,4% (с 2,75±0,15 до 3,23±0,16 мМоль/л), мочевой кислоты – на 15,9% (с 238,4±12,5 до 276,3±18,2 мкМоль/л), повышением коэффициента атерогенности (КА) на 18,4% (с 4,24±0,44 до 5,02±0,44) (р<0,05). И хотя имеются данные о том, что подобного рода изменения имеют транзиторный характер и свидетельствуют более о метаболической мобилизации организма (Мещанинов В.Н., Хавинсон В.Х., Ткаченко Е.Л. и др., 2015), их следует иметь ввиду при решении вопроса об использовании олигопептидных препаратов, в частности комплекса глутамил-аспаригил-аргинин («Пинеалон») у лиц с дислипидемическими проявлениями. Складывается впечатление о том, что именно данный олигопептидный комплекс обладает отчетливым липидно-белковым анаболическим эффектом, а геропротективное действие олигопептидов в целом реализуется опосредованным трансгематоэнцефалическим ангиоклеточным, нейроклеточным воздействием стволовых гемопоэтических клеток на центральную нервную систему (ЦНС) (Мещанинов В. Н. Ткаченко Е. Л., Гаврилов И.В. и др., 2015). А вот достаточно быстрый геропрофилактический, геропротективный эффект лечебного массажа может быть опосредован стимуляцией белкового анаболизма, повышением проницаемости клеточных мембран в физиологических пределах (Егорин К.В., Мещанинов В.Н., Ткаченко Е.Л., 2016).

Положительное действие СУВ и ГБО на показатели БВ заключается скорее в позитивном воздействии на сердечно-сосудистую систему в виде вазодилятации, уменьшении агрегации тромбоцитов, повышении парциального давления кислорода в крови (Герасименко Е.Н., Мещанинов В.Н, Звездина Е.М. и др., 2014). Тем не менее, при воздействии данных методик отмечено некоторое снижение показателей красной крови. При использовании СУВ содержание гемоглобина, например, снизилось с 143,0±2,5 до 141,0±6,0 г/л (1,4%), СУВ + ГБО – с 148,6± 3,4 до 139,5± 4,0 г/л (6,1%). С другой стороны, в значительной степени снижались показатели содержания общих липидов в сыворотке крови: на фоне использования СУВ – с 5,6±0,6 до 4,1±0,4 г/л (36,6%), ГБО – с 6,2±0,8 до 4,8±0,4 г/л (29,2%) (р<0,05), при одновременном использовании СУВ и ГБО – с 9,6± 1,4 до 8,4± 0,8 г/л (12,8%). Это сопровождалось снижением содержания в крови атерогенных фракций липидов, что было особенно заметным при использовании СУВ (р<0,05), после проведения курса которых показатели содержания триглицеридов в крови снизились на 16,7%, ЛПНП – на 16,9%, ЛПОНП – на 26,8% (рис. 4), а динамика БВ оказалась наиболее позитивной в сравнении с использованием ГБО или же ГБО + СУВ.

Рис. 4. Динамика содержания атерогенных фракций липопротеидов в крови при воздействии СУВ.

Подобного рода позитивные изменения отразились и на позитивной динамике показателей ПОЛ - хемилюминесценции и, в особенности, диеновой конъюгации (ДК) высших ненасыщенных жирных кислот, значения которой в значительной степени снизились (р<0,05 – 0,01) при всех вариантах воздействия: СУВ, ГБО, СУВ + ГБО (рис. 5). Это может свидетельствовать о том, что геропротекторный эффект СУВ и ГБО связан также с подавлением процессов свободнорадикального окисления, что сопровождается гиполипидемическим эффектом.

Рис. 5. Динамика содержания ДК в сыворотке крови на фоне воздействия СУВ и ГБО.

В процессе проведения курса лечебного массажа не выявлено особых изменений красной крови, подобных присутствовавшим при воздействии СУВ и ГБО, но зато наблюдалось повышение содержания лейкоцитов на 15,3% (p<0,001), в основном за счет лимфоцитов – на 20,8% (p<0,05) и гранулоцитов – на 34,3% (p<0,001). Также было обнаружено значительное повышение, на 34,7% (с 0,025±0,005 до 0,034±0,004 при подсчете 1/1000 кариоцитов), содержания маркера гемопоэтических полипотентных стволовых клеток CD34+ в крови (p<0,05). Все это может свидетельствовать о том, что лечебный массаж приводит к позитивным изменениям уровня содержания в крови гемопоэтических полипотентных стволовых клеток, что связано, скорее всего, с мобилизующим воздействием лечебного массажа на костный мозг, как источник или депо стволовых клеток. Вероятно, механическое воздействие массажа на мягкие ткани, надкостницу, вибрация, сопровождающая выполнение процедур, местное улучшение крово- и лимфообращения - возможные факторы, стимулирующие производство стволовых клеток и их выход в кровь (Егорин К.В., Мещанинов В.Н., Ткаченко Е.Л., 2016; Best T., Gharaibeh B., Huard J. et. al., 2013).

После проведения курса воздействия с помощью олигопептидных препаратов величина маркера гемопоэтических полипотентных стволовых клеток CD34+ в периферической крови снижалась, а величины остальных маркеров (CD45+, CD105+, CD166+, CD90+, CD73+, CD29+) до и после курсового воздействия олигопептидами соответствовали нулевым значениям. Наибольшее снижение показателя CD34+, на 23,8% (с 0,021±0,004 до 0,016±0,003 при подсчете 1/1000 кариоцитов), определялось при использовании комплекса глутамил-аспаригил-аргинин («Пинеалон»), наименьшее, на 4,6% (с 0,026±0,005 до 0,025±0,005), в процессе одновременного применения лизил-глутамил-аспарагина («Везуген») и глутамил-аспаригил-аргинина («Пинеалон»). Это может свидетельствовать об уровне стимуляции адаптивных систем организма, которые для достижения геропротективного эффекта реализовались метаболическим и психофизиологическим путями, чего оказалось достаточно для достижения данного эффекта в виде снижения БВ. Данному предположению в какой-то мере соответствует отсутствие существенных различий в содержании гетерохроматина, как показателя состояния покоя генетического материала в ядрах клеток буккального эпителия (Shckorbatov Y.G., 1999; Pantic J., Paunovic M., Perovic M. et al., 2013), до и после воздействия олигопептидами. Только после курса сочетанного воздействия двумя олигопептидными комплексами данные различия достигли 4,2% в сторону повышения степени конденсации хроматина с 0,660±0,025 до 0,689±0,025 усл. ед. (р>0,05). Не исключена также возможность миграции стволовых клеток через гематоэнцефалический барьер в головной мозг под действием использованных олигопептидов, что и сопровождалось снижением значений маркера CD34+, отражающих уровень их содержания в периферической крови. Такая возможность подтверждается данными литературы (Зинькова Н.Н., Гилерович Е.Г., Соколова И.Б. и др., 2007; Пыко И.В., Федулов А.С., Квачева З.Б. и др., 2011; Chen J., Sanberg P.R., Li Y. et al., 2001; Bang O.Y., Lee J.S., Lee P.H., Lee G.A., 2005).

Можно утверждать, таким образом, что каждая из представленных геропротекторных технологий, несмотря на различия в возможных механизмах воздействия, показала значимые результаты в снижении показателей БВ. Также очевидно, что совместное применение двух олигопептидных комплексов показало вдвое более значимые результаты по отношению к иным методикам. Кроме того, применение выбранных олигопептидных препаратов практически не имеет ограничений, хотя при решении вопроса об их назначении, на наш взгляд, иногда все-таки необходимо учитывать состояние липидного спектра и наличие заболеваний, патогенез которых связан с атеросклерозом. Возможно, применение олигопептидов у лиц с признаками дислипидемии должно сопровождаться соблюдением диеты, назначением препаратов, влияющим на липидный обмен, динамическим контролем состояния липидного спектра.

Но есть еще одна сторона вопроса, о которой нельзя не сказать, учитывая наш многолетний клинический опыт наблюдения и лечения разных категорий пациентов – как пожилого и старческого возраста, так и ускоренно, патологически стареющих. Это скорее психологический аспект проблемы, и связан он не с саногенетическим вариантом самого геропротекторного воздействия, а с предлагаемой формой данного воздействия. До настоящего времени существует очень распространенное среди пациентов лечебно-профилактических учреждений мнение о том, что лечебный эффект инъекций, капельниц, разного рода аппаратных процедур, массажа значительно выше, чем приема препаратов в форме таблеток или капсул. И с учетом такого рода мнения ожидаемая результативность использования СУВ, ГБО, даже массажа в отношении общего самочувствия пациентов, а не только динамики значений БВ, может оказаться выше, чем при использовании олигопептидных препаратов. Речь идет о так называемом плацебо-эффекте, который, как известно, играет немалую роль в процессе лечения многих заболеваний. Данный плацебо-эффект бывает особенно заметным у невротизированных, психопатизированных, эмоционально неустойчивых лиц. Именно такого рода пациенты представляют значительную часть страдающих ПТСР. Результатом ПТСР являются также так называемые «вторичные» проблемы физического, психологического и эмоционального страдания – хронические боли, агрессивность, аддиктивное поведение, алкогольная и наркотическая зависимости (Мякотных В.С., 2009; Мякотных В.С., Торгашов М.Н., 2015). Именно такие пациенты зачастую даже не просят, а требуют самого активного лечения, к которому, по их мнению, никак не относятся лекарства, предлагаемые для перорального применения. И здесь, возможно, выход видится в том, чтобы в процессе проведения курса восстановительного лечения, сопровождающегося геропротективными мероприятиями, последовательно или параллельно использовать сразу несколько геропротекторных технологий. Такого рода клинический опыт есть в отношении применения СУВ, ГБО и массажа и нарабатывается в отношении одновременного с ними использования олигопептидных препаратов.

Конечно же, в каждом конкретном случае требуется учитывать индивидуальную переносимость или же непереносимость той или иной методики геропротекции, и это в первую очередь относится к СУВ и ГБО. Так, целесообразность применения СУВ, несмотря на положительный эффект воздействия, ограничивается самой методикой проведения данного воздействия. При этом не все пациенты хорошо переносят применяемый температурный режим, при вынужденном положении тела в процессе проведения процедуры может усилиться болевой синдром, который нередко является хроническим и присутствует в виде основной жалобы. При ряде клинических вариантов последствий боевой ЧМТ, сопровождающихся повышенным внутричерепным давлением, наступающая в процессе использования СУВ и ГБО вазодилятация может спровоцировать повышение указанного внутричерепного давления и, как следствие, усиление выраженности симптоматики. То же самое можно сказать и о возможности провокации эпилептических припадков травматического генеза. ГБО в меньшей степени изменяет БВ, но зато ее назначение более оправдано у лиц с заболеваниями бронхо-легочной системы, компенсированными заболеваниями печени (Полушин Ю.С., 2004). С другой стороны, кроме эпилептических припадков и повышенного внутричерепного давления, противопоказанием к использованию ГБО являются клаустрофобия и иногда - истощение антиоксидантной системы организма (Ефуни С.Н., 1986; Полушин Ю.С., 2004). В подобных случаях более показанным является лечебный массаж – одна из самых востребованных процедур, практически не имеющих противопоказаний и вполне сочетаемая с использованием олигопептидных препаратов. Безусловно, широкий спектр показаний к использованию данных препаратов и безопасность их применения, позиционируемые производителями и доказанные в целом ряде исследований (Линькова Н.С., Тарновская С.И., Костылев А.В. и др., 2013; Хавинсон В.Х., Тарновская С.И., Линькова Н.С. и др., 2014), делают олигопептиды весьма востребованными при самой различной патологии, тем более сопровождающейся ускоренным старением. Установлена, например, их эффективность в комплексной профилактике и лечении пациентов с нарушением функций головного мозга, в том числе после ЧМТ, инсульта, хирургических вмешательств на головном мозге, при воздействии на организм экстремальных психоэмоциональных факторов, а также для поддержания умственной работоспособности лиц пожилого и старческого возраста (Морозов В.Г., Рыжак Г.А., Малинин В.В. и др., 2006; Карантыш Г.В., Абрамчук В.А., Рыжак Г.А., Менджерицкий А.М., 2013; Чалисова Н.И., Лопатина Н.Г., Камышев Н.Г. и др., 2012; Borlongan C.V., Hadman M., Sanberg C.D., Sanberg P.R., 2004).

Конечно же, с течением времени количество методов геропротекции будет возрастать, и, возможно, появятся новые, еще более результативные, чем уже известные методики. Но окончательные выводы об эффективности или же, наоборот, неэффективности тех или иных методов продления человеческой жизни можно будет сделать только после проведения и завершения многолетних сравнительных клинических исследований, основанных на фиксации у значительного числа лиц двух основных точек отсчета – начала использования геропротекторных технологий и продолжительности жизни человека при их регулярном применении. Это требует больших усилий, желания и времени.

Но продолжительность жизни, в том числе при воздействии ряда геропротекторных методов, отнюдь не означает одновременного и обязательного повышения её качества. С одной стороны, известно много примеров очень продолжительной жизни даже всемирно известных людей, страдающих болезнью Альцгеймера, Паркинсона или какими-либо наследственно-дегенеративными заболеваниями, в течение многих лет явно снижающими качество жизни. С другой стороны, наоборот, известно множество долгожителей, которые в очень преклонном возрасте сохраняются в самых разных ипостасях – в профессионализме, социальной активности, в личной жизни, спорте, увлечениях и т.д. Широко известными, например, стали слова Нобелевского лауреата, известного ученого – биолога, физиолога Риты Леви Монтальчини, прожившей без малого 104 года: «К счастью, у меня нет болезни Альцгеймера. И, если я не ошибаюсь, мои мыслительные способности сейчас сильнее, чем, когда мне было 20 лет. Потому что они обогатились большим опытом. И потому что ни мое любопытство, ни мое желание быть близким к тем, кто страдает, не уменьшились». Всего около 5 лет тому назад весь мир облетело известие о том, что 100-летняя жительница Бразилии Аида Мендис совершила прыжок с парашютом в день своего рождения и повторяет такие прыжки ежегодно. Русский, советский хирург Федор Григорьевич Углов, доживший до 103 лет, оперировал до 98. Известный художник Борис Ефимович Ефимов прожил 108 лет, и в возрасте 107 лет был назначен на должность главного художника газеты «Известия». Знаменитый советский, российский актер Владимир Михайлович Зельдин в возрасте 101 год продолжает активно трудиться в Центральном академическом театре Российской армии.

Очень интересные данные приведены в известной статье В.Н. Анисимова и Г.М. Жаринова «Продолжительность жизни и долгожительство у представителей творческих профессий», опубликованной в журнале «Успехи геронтологии» (2013). Авторы на основе сравнительного анализа данных о продолжительности жизни 49064 представителей разных творческих профессий (писатели, музыканты, ученые, артисты, художники) отчетливо доказали, что высокий интеллект и образование прямо коррелируют с высокой продолжительностью жизни и долголетием. Внимательно изучая содержание статьи, вероятно, следовало бы добавить: «…при условии достижения успехов в своем роде деятельности». Другими словами, годы к нашей продолжительности жизни прибавляют не только интеллект, образование, так называемый правильный образ жизни, но и успешность, достижение определенных результатов и побед. Это способствует позитивным эмоциям, которые являясь также своего рода стресс-факторами, не изматывают, а скорее тренируют организм, делая его более выносливым и защищенным. Вероятно, именно поэтому у таких людей и наблюдается не только долгожительство, как таковое, но творческое долгожительство, примеры которого приведены выше.

Но все же определенное среднестатистическое снижение так называемого качества жизни в связи с возрастом имеет место быть. Но вот тут то как раз и возникает вопрос – а только ли в связи с возрастом? Трудно на этот вопрос ответить однозначно. Нельзя сбрасывать со счетов так называемые возрастзависимые заболевания, которые на страницах старых учебных пособий по геронтологии и гериатрии назывались проще – «болезни старости». С другой стороны, имеются сведения о том, что именно в связи со старением даже практически неповрежденный головной мозг теряет до 9,5% активных нейронов, а легкие когнитивные расстройства, в отличие от умеренных, могут манифестировать исключительно по вине старения, а вот их последующее прогрессирование связано, конечно же, с патологическими процессами в центральной нервной системе, пусть и возрастзависимыми (Мякотных В.С., Торгашов М.Н., Боровкова Т.А., 2016).

Очень своеобразным является понимание самого качества жизни. Имеется ряд способов, шкал, опросников для определения данного качества, построенных, как правило, на основе балльной системы. При этом существуют шкалы, «приспособленные» под те или иные виды недугов, заболеваний. Стоматологи, например, пользуются шкалой, в которой основной акцент делается на состоянии жевательного аппарата. Для определения степени выраженности расстройств мочеиспускания и уровня качества жизни пациентов, страдающих урологической патологией, используется известный опросник I-PSS, включающий ряд вопросов урологического «звучания» (Аляев Ю.Г., Глыбочко П.В., Пушкарь Д.Ю., 2016; Barry M.J., Fowler F.J. Jr., O'Leary M.P. et al., 1992):

1) Как часто в течение последнего месяца у Вас было ощущение неполного опорожнения мочевого пузыря?;

2) Как часто в течение последнего месяца у Вас была потребность мочиться чаще, чем через 2 часа после последнего мочеиспускания?;

3) Как часто в течение последнего месяца у Вас мочеиспускание было прерывистым?;

4) Как часто в течение последнего месяца Вам было трудно временно воздержаться от мочеиспускания?;

5) Как часто в течение последнего месяца у Вас была слабая струя мочи?;

6) Как часто в течение последнего месяца Вам приходилось натуживаться, чтобы начать мочеиспускание?;

7) Как часто в течение последнего месяца Вам приходилось вставать ночью с постели (начиная со времени, когда Вы ложились спать, и заканчивая временем подъема утром), чтобы помочиться?

Обструктивным урологическим симптомам соответствуют ответы на 1, 3, 5, 6 вопросы (ощущение неполного опорожнения мочевого пузыря после мочеиспускания, прерывистое мочеиспускание, слабая струя мочи, натуживание в начале мочеиспускания); ирритативным - ответы на 2, 4, 7 вопросы (частое мочеиспускание, затруднение при воздержании от мочеиспускания, ночные вставания в туалет с целью помочиться).

Но наиболее универсальным при определении качества жизни считается все же известный опросник «SF-36 Health Status Survey», включающий в себя целый ряд шкал, с помощью которых оцениваются физический, психический, социальный, эмоциональный и иные компоненты здоровья или же, наоборот, нездоровья. Пример использования указанного опросника для определения динамики качества жизни по целому ряду показателей у лиц, страдающих расстройствами опорно-двигательного аппарата (ОДА) и одновременно неярко выраженными психическими нарушениями (Мякотных В.С., Торгашов М.Н., Перфилова Л.А. и др., 2016), представлен на рис. 6.

Рис. 6. Средние показатели анкеты опросника качества жизни SF-36 (баллы) в динамике

Примечание: GH- общее состояние здоровья, PF- физическое функционирование, RP- ролевое функционирование, обусловленное физическим состоянием, RE- ролевое функционирование, обусловленное эмоциональным состоянием, SF- социальное функционирование, BP- интенсивность боли, VT- жизненная активность, MH- психическое здоровье, PH- физический компонент здоровья, MHa - психический компонент здоровья.

С помощью представленного графика проиллюстрировано улучшение качества жизни по всем используемым показателям на фоне проведения всего 9 занятий лечебно-верховой езды. Вполне очевидно, таким образом, что качество жизни – не какой-то неизменный, статичный показатель или комплекс показателей. Содержание этого понятия может меняться в очень короткие сроки под влиянием разного рода внешних воздействий, в том числе попадающих под определение стресс-факторов. Имеет место отчетливая зависимость от множества субъективных моментов, таких, например, как впечатлительность, ранимость, эмоциональная неустойчивость, свойства личности. Еще более субъективным, на наш взгляд, является известный тест «Share on linkedin», именуемый в России тестом САН (самочувствие – активность – настроение), изменения показателей которого могут наблюдаться неоднократно в течение суток.

Таким образом, судить о том или ином качестве жизни данного субъекта можно только в данный же период времени, иногда очень короткий. Тем не менее, существует целый ряд патологических состояний, как физического, так и психического круга, при которых для суждения о снижении качества жизни не требуется применения разного рода шкал и опросников; ситуация очевидна. Сюда можно отнести заболевания, сопровождающиеся отчетливой недостаточностью кровообращения или дыхательной функции, далеко зашедшие онкологические процессы и, конечно, же депрессивные расстройства и деменцию. Более того, в случаях длительного ухода за такого рода пациентами со стороны родственников, близких отмечаются вполне отчетливые проявления снижения качества жизни ухаживающих лиц, и подобное явление наблюдается, по нашим данным (Мякотных В.С., Сиденкова А.П., Боровкова Т.А., Березина Д.А., 2014), в 74,7%. Преобладают при этом аффективные, тревожные, невротические нарушения (рис. 7).

Рис.7. Психическое здоровье лиц, ухаживающих за больными

Подтверждено, что лица, осуществляющие уход за больными деменцией, испытывают чрезмерное напряжение, страдают депрессией, переживают длительный психологический дистресс, перегрузки, у них развивается синдром «эмоционального выгорания» (Водопьянова Н.Е., Старченкова Е.С., 2008; Друзь В.Ф., Олейникова И.Н., Захарченко Д.В., 2008; Гуткевич Е.В., Павлова О.А., Лебедева В.Ф., 2010). Спектр эмоциональных переживаний ухаживающих включает также горе, стыд, гнев, вину, смущение, одиночество (Мякотных В.С., Сиденкова А.П., Боровкова Т.А., Березина Д.А., 2014; Hope T, Oppenheimer C., 1997). К факторам, коррелирующим с высоким уровнем стресса и низким уровнем благополучия опекуна, относятся отсутствие его социальной и эмоциональной поддержки, снижение самостоятельности больного, отрицательная оценка ухаживающим текущих взаимоотношений с больным, стигма болезни, осознание катастрофически меняющейся личности больного, трансформация семейных отношений (Полищук Ю.И., 2006; Hope T, Oppenheimer C., 1997). С другой стороны, имеются сведения, о том, что даже длительный уход за тяжелобольным не является однозначно фатальным фактором, ведущим к формированию депрессии у ухаживающего лица (Parfit D., 2001; Hughes J.C., Hope Т., Savulescu J., 2002). При длительном процессе ухода нередко происходит непрерывное изменение и　　приспособление во взаимоотношениях опекуна и пациента за счет включения целого ряда компенсаторно-адаптационных механизмов, и в этих случаях переживания ухаживающих не исчерпываются отрицательными эмоциями. Бывает, наоборот, опекун нередко поднимает трудные личные вопросы относительно долга, ответственности, и при этом необходимость помогать близкому человеку в период его немощи может явиться ответом на критический экзистенциальный вопрос о смысле индивидуального бытия (Farran C., Keane-Hagerty E., Salloway S. et al., 1991).

Таким образом, жизнь в множестве её проявлений и стресс неразрывно связаны между собой даже в процессе, казалось бы, привычных и устоявшихся семейных взаимоотношений, когда после многолетнего брака жена вынуждена ухаживать за своим потерявшим здоровье и самостоятельность мужем, например. Это отнюдь не противоречит словам, сказанным многими при венчании: «…оставаться вместе и в радости, и в горе». Это просто свидетельствует о глубине человеческих переживаний и о том, как повседневные заботы могут превратиться в факторы стресса.