Глава 1. Рыночные реформы системы охраны здоровья населения
провинциальной России и кризис кадрового потенциала отрасли
Каждая страна должна рассчитывать прежде всего на свой
собственный природный, трудовой и интеллектуальный потенциал
Нигматуллин Р.Г.
В современной России в условиях сложнейшего, беспрецедентного реформирования
никто не просчитывал возможные негативные или позитивные социальные последствия
этого процесса. В итоге общество сотрясают до настоящего времени сокрушительные
социальные последствия проведенной «демонополизации» государственной
(общенародной) собственности. Если в Конституции бывшего СССР статья 11
признавала землю, ее недра, воды, леса, заводы, фабрики, шахты, рудники,
железнодорожный, водный и воздушный транспорт, банки, средства
связи,сельскохозяйственные предприятия, а также основной жилищный фонд в
городахгосударственной собственностью, то есть всенародным достоянием
(Конституция СССР, 1977; Львов Д. С., 2007), то современная (либеральная)
Конституция России 9 статьей вводит новую трактовку о том, что земля и другие
природные ресурсы используются и охраняются в Российской Федерации как основа
жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории и могут
находиться в частной, государственной, муниципальной и иных формах собственности
(Конституция РФ., 2004; Авакьян С.А., 2007). Между тем по мнению академика РАН
Д.С. Львова, «…природные ресурсы (нефть, газ, леса и др.) должны принадлежать
всем гражданам России, а не кучке олигархов, поэтому, если 70 % доходов
государства формируется за счет ренты (разницы между рыночной стоимостью
природных ресурсов и затратами на их добычу), то она и должна стать основным
источником доходов бюджета, а не труд граждан, за который в России и без того
недоплачивают» (Львов Д.С., 2004).
Авторы доклада всемирного банка «На пути к новому общественному договору»
поставили Россию в тройку лидеров по неравенству регионов внутри страны,
поскольку Российская Федерация имеет самый высокий уровень регионального
неравенства среди крупных стран с развивающейся экономикой, таких как Бразилия,
Китай и Индия. К беднейшим регионам России эксперты относят Дальний Восток
страны, где за годы реформ сформировались устойчивые процессы депопуляции на
фоне нарастающей социальной эксклюзии, и продолжающегося миграционного оттока
населения (Зубаревич Н.В., Сафронов С.Г., 2013; Немировская А.В., 2016; Минакир
П.А., Прокопало О.Н., 2017). Эти процессы стимулируют снижение уровня
человеческого капитала региона.
Что же относительно мировой практики, то начиная с последней четверти ХХ века
для социально-экономического развития государства и его провинций роль
человеческого фактора приобретает решающее значение. В современной экономической
системе человеческие трудовые ресурсы, трудовой потенциал играют определяющую
роль в достижении конкурентных преимуществ на всех уровнях, в обеспечении
качественных параметров экономического роста. Именно эти ресурсы, по мнению
ученых-экономистов и руководителей бизнеса, будут определять перспективы
развития экономики в наступившем веке. Одновременно с этим подвергается
изменениям и структура занятого населения: растет доля работников более высокого
уровня квалификации и интеллектуального труда. Трансформация качественных
характеристик рабочей силы становится обязательным условием не только для
успешной деятельности отдельных отраслей промышленности, но и для общества в
целом (Гладышева А. В., Горбунова О. Н., 2011).
На всех этапах становления и развития Российского государства Дальний Восток
и его регионы находились под влиянием геополитических факторов. Если сравнивать
провинции России, то Восточный макрорегион раза в три больше по территории, чем
Западный. По всем же остальным показателям (численность населения, занятость в
экономике, объем валового регионального продукта и т.д.) – наоборот лидируют
Москва, Санкт-Петербург и другие центральные регионы государства. Многие
отечественные экономисты считают это естественным процессом, потому что западная
часть страны «исторически» более развита и не видят в экономическом неравенстве
регионов никакой опасности. Между тем Дальний Восток пустеет... Москва «съе¬дает»
наиболее квалифицированных ученых, специалистов в области информационных
технологий, технологов, экономи¬стов, да и большинство крупных предприятий
платит налоги в Москве, где зарегистрированы, а не в провинции, где работают и
получают прибыль (Малинецкий Г.Г., 2009).
Дальний Восток испытывают на себе удушающее экономическое давление
государственных монополий в виде невероятного уровня транспортных,
энергетических и иных тарифов. Известный географ Г.А. Гольц ещё в середине
1990-х годов выявил любопытную закономерность: тариф, умноженный на расстояние
пере¬возки, есть величина постоянная. Иными словами, если требуется увеличить
перевозки, то надо снижать тарифы, что ведет к интен¬сификации производства,
росту занято¬сти и стимулирует рост перевозок. Для этого надо снижать цены на
горючее. Но уже десятилетиями в России все делается наоборот... (Бабинцев В. П.,
Куркина М. П., 2012; Белькина А.С., 2015).
В условиях падения мировых цен на нефть, объявления экономических санкций
западных государств России в который уже раз за последние 25 лет отечественные
элиты вновь в который уже раз «повернулись лицом» к Дальнему Востоку. Вероятно,
пришло понимание, что экономику страны ожидает коллапс, если не будет
реализована программа развития её восточных провинций. В этой связи следует
отметить, что некогда амбициозная программа развития Дальнего Востока и
Байкальского региона до последнего времени выглядела весьма своеобразно:
изначально до 2025 года предполагалось выделить 9,5 триллиона рублей, затем
последовало сокращение до 5 триллионов, потом до 3,3 триллиона, и, наконец,
Минфин РФ сообщил об окончательной сумме финансирования в виде 350 миллиардов
руб. (Латухина К., 2017).
Между тем, в Дальневосточном федеральном округе (ДФО) экономика отдельных
территорий имеет неоднозначный вектор. Активно развивается Сахалинская область,
где добывают нефть и газ. То же самое относится и к Республике Саха (Якутии),
где, как известно, добывают алмазы, золото, уран, уголь. В других территориях
формально доминирует обрабатывающие производства наряду с добычей полезных
ископаемых (Демьяненко А.Н., 2017; Демиденко О., 2018). К 2018 году регион
представляет собой огромную зону социально-экономической депрессии. Причем в
нынешней парадигме сырьевого «развития» и особенностей природно-климатических
условий ДФО, содержание рабочей силы обходится дорого. Изотермическая карта
страны (рис. 1.1.) подтверждает этот тезис.
Эта карта демонстрирует следующее: две трети территории РФ – вечная мерзлота
и суровые продолжительные зимы, что ставит перед государством зачастую трудно
решаемые проблемы формирования и реализации сценариев освоения ДФО (Дьяченко
С.В., Дьяченко В.Г., 2016; Найден С.Н., 2016; Минакир П. А., Прокопало О.Н.,
2017).
Рис. 1.1. Изотермическая карта СССР до его распада (Малинецкий
Г.Г., 2009)
Таким образом, регион проходит сценарий социально-экономического кризиса в
рамках наихудшего варианта из всех возможных. Этот кризис в управляющих
структурах рассматривают, как некое стихийное бедствие, а единственную надежду
выхода из него продолжают видеть в том, чтобы дождаться благоприятной
конъюнктуры на мировых рынках сырья. Трудно согласиться с таким пониманием
выхода из процессов стагнации экономики Дальнего Востока России (Найден С.Н.,
Грицко М.А., 2016). При этом представители региональных элит не несут никакой
ответственности за провалы проводимых ими реформ и снижению количества и
качества человеческого капитала Дальнего Востока России. Безответственность
стала законом жизни.
|