Коротко о себе. Я, Семенов
Игорь Владимирович, родился 4 апреля 1959 года в г. Барнауле. В 1986 году
окончил Алтайский государственный медицинский университет, факультет педиатрии.
В 1989 году избрал специальность врача-нейрофизиолога.
Эволюция моих взглядов на этиологию болезней, наверное, довольно типична.
Постепенно в процессе работы стала появляться и крепнуть уверенность, что та
нейрофизиологическая патология, которая регистрируется при обследовании больных,
всегда вторична и является следствием, точнее, отзвуком, каких-то иных – внешних
по отношению к электрохимической деятельности мозга, процессов.
Пытаясь найти ответы на постоянно возникающие новые и новые вопросы, я стал
углублять свои знания по медико-биологическим дисциплинам, чтобы понять, почему,
несмотря на самое современное лечение, люди не выздоравливают, а упорно
продолжают болеть, почему с годами “букет” болезней человека становится все
больше и пышнее, и мы умираем больными и нередко несчастными, а, не, выполнив
свое земное предназначение, от счастливой и здоровой старости.
Русское слово “болезнь” происходит от слова “боль”. А боль, особенно
длительная, хроническая – это почти всегда отрицательная эмоция. Я начал
расспрашивать пациентов об их жизни и стал все больше убеждаться, что нередко
болезнь – это вторичная реакция, причину которой следует искать в самих людях,
их душе, чувствах, мыслях, делах и поступках, а не только в микробах, вирусах,
склерозе или переедании. Поэтому параллельно с медициной и биологией появилась
потребность в изучении философии, психологии и социологии.
Постепенно стало приходить свое понимание, когда и от чего возникает, с
помощью каких телесных патофизиологических механизмов реализуется и как
патоморфологически проявляется психосоматическая патология, почему она
длительно, нередко пожизненно, порой, с рождения или даже внутриутробного
периода и до самой смерти, персистирует, медленно разрушает тело, убивает
психику, сердце и душу человека.
Но в моих рассуждениях (и мысленных экспериментах) не хватало какого-то очень
важного элемента. Без него не складывалась цельная конструкция, картина –
Образ психосоматический патологии; в том, что я видел своим внутренним
взором, не было света, ясности, прозрачности. И я никак не мог понять, почему
человек – этот венец творения, бесконечно совершает одни и те же ошибки, порой,
даже в очевидных случаях, почему не ведает, что творит, а ведь должен ведать,
ибо для этого у него имеется все: ум, душа, сердце, воля, интеллект, совершенное
тело!
Когда я познакомился с трудами итальянского профессора Антонио Менегетти, то
его оригинальная идея о наличии внутри каждого из нас так называемого “монитора
отклонения” – структуры, искажающей поступающую в мозг информацию, и о
вызываемой этим искажением ментальной ошибке, явилась тем самым недостающим
звеном, которого так не хватало в цепи моих рассуждений. Именно “сон разума
порождает чудовищ”, и прав Менегетти, утверждая, что психосоматическая патология
развивается с того момента, когда человек начинает страдать, расплачиваясь за
совершенную ментальную ошибку и сделанный на ее основе неверный жизненный выбор,
и что причина проблемы (ошибки) всегда находится в самом человеке, она им же и
создана. Благодаря Менегетти, я понял, что эта группа болезней является не
психосоматической, а духовно-психосоматической патологией.
Далее я изложу, как понимаю сам, патофизиологические механизмы, точнее, их
последовательность, вызывающие развитие психосоматической патологии, и их
патоморфологическое отображение, и выскажу свои соображения по поводу монитора
отклонения – этого пока гипотетического анатомического (ново)образования, – но
существование которого лично у меня не вызывает никаких сомнений, – которое
постепенно, как опухоль, вырастает внутри каждого из нас и искажает поступающую
в мозг информацию; опишу, на каких структурах он анатомически локализуется,
какие патологические процессы в организме человека, каким образом и с какого
момента ведут к его возникновению; почему, однажды возникнув, монитор отклонения
навсегда остается с нами, точнее, внутри нас, при этом, никогда не уменьшаясь, а
только увеличиваясь в своих анатомических размерах и дезинформирующих влияниях;
и последнее – о неотвратимости появления монитора отклонения: почему организму,
в частности, его иммунной системе, никогда не удается найти, распознать и
уничтожить это абсолютно чужеродное нам по своей структурно-функциональной сути
анатомическое (ново)образование или хотя бы препятствовать его росту, а нервной
системе – полностью нейтрализовать его искажающее действие на поступающую в мозг
информацию.
Любая болезнь, кроме патогенетических законов, по которым она развивается в
человеческом организме, обязательно имеет причину своего возникновения, и эта
причина, будь то краснушный вирус, дизентерийная палочка, яд гадюки, холестерин
пищи, кирпич на крыше, чернобыльская радиация или разлитое в алтайской тайге
ракетное топливо, всегда где-то располагается-находится – в открытую или
прячется – и терпеливо ждет своего часа, порой, даже не часа, а того сладкого
мига-мгновения, когда будущая и ничего не подозревающая жертва, зазевавшись,
подойдет достаточно близко, чтобы можно было незаметно поразить ее, или, чтобы
убивать медленно, быстренько ширкнуть-пробраться вовнутрь и прижиться там, в
теплых закромах-недрах человеческого тела, и затем, не торопясь, постепенно
выедать жертву изнутри, а порой, что гораздо хуже телесной болезни и смерти,
лишив ее разума, свободы и воли, руководить ее желаниями, действиями и
поступками, заставляя жить по иным – рабским – законам.
В этом плане не является исключением и психосоматическая патология, которая
тоже никогда не возникает просто так, на пустом месте (далее в тексте, по мере
необходимости подчеркнуть тот или иной аспект излагаемой темы, я буду называть
эту группу болезней то духовно-психосоматической, то, используя привычное
название, – психосоматической патологией). Частично в первой, но в основном в
последних главах своего повествования я подробно изложу свою точку зрения на то,
что является подлинной причиной духовно-психосоматических болезней, и приведу
аргументы: а почему именно этот фактор – и никакой другой – является
этиологическим; б откуда, когда, каким способом, в каком виде и через какие
“входные анатомические ворота” происходит его проникновение в организм человека;
в где и каким образом он, этот фактор, приживается внутри жертвы-хозяина (именно
так: и жертвы и хозяина), и г почему последний не только безропотно и
беспрепятственно позволяет ему это сделать, но еще при этом сам любовно пестует
и выращивает губителя своих разума, души, сердца и тела. Здесь только коротко
его обозначу. Этот фактор – определенное место-событие окружающего мира,
которое в виде Символа перцептивно воспринимается сначала человеческим
Сознанием при помощи анализаторных нейронных систем (но, возможно, как-то
и/или еще как-то по-другому).
Слово “символ” происходит от греческого слова “симболон”, в котором
объединяются два корневых слова: сим в значении “вместе” или “с” и
болон в значении “то, что было отброшено”. Отсюда основное значение слова
симболон: “то, что было сведено вместе”. Аристотель определяет Символ как
отношение языка к вещам. Символ еще можно определить как Информацию или
Цель.
Затем сознание перерабатывает Символ и порождает Образ видения этого
места-события, передавая его человеческому “Я”. В “Я”-мозге этот Образ, – а
фактически внедренный в него мертвый слепок места-события окружающего мира –
“приживается” и персистирует (паразитирует) на его нейронах в виде
патологической аффективно-когнитивной структуры – иерархически
организованного структурно-функционального сообщества нейронов, работающих в
режиме денервационной сверхчувствительности и строго селективно активируемых
определенными перцептивными (внешнесредовыми) и проприовисцероцептивными (соматовисцеральными)
подсознательно действующими условно-рефлекторными (микро)триггерами-стимулами.
Причем возбуждение даже очень небольшого количества нейронов
аффективно-когнитивной структуры в итоге всегда быстро приводит к активации, –
лучше сказать, к актуализации – всей популяции нейронов, ее образующих (чему и
способствуют их синаптическая, эфаптическая и, возможно, другая взаимосвязь по
принципу взаимоселективной денервационной сверхчувствительности).
Аффективно-когнитивная структура, становясь не только носителем, но и
продуцентом-распространителем аффекта-образа по мозгу и психике, и ответственна
за все последующие болезненные изменения в “Я” и соматическом теле человека.
“Образ – часть реальности. Он столь же реален, как ласковое прикосновение,
как удар в лицо”, пишет Менегетти. Человек, ставший носителем патогенного
Образа, сам становится заразен для окружающих, так как его “Я” и тело
продуцируют патогенные Символы, сознательно, но гораздо чаще подсознательно, –
точнее, бессознательно – улавливаемые другими людьми (и не только людьми), о чем
подробнее будет сказано в соответствующей главе.
В моем понимании этиология духовно-психосоматической болезни – это
определенное место-событие окружающего мира, которое, как микроб или
вирус, незаметно внедрившись в мозг человека – всегда с его
позволения-приглашения! – в виде патогенного Образа надолго или, что, к
сожалению, бывает гораздо чаще, навсегда запечатляется в нем. Человек ушел, а
место-событие, незаметно поселившееся в его “Я” в виде Образа, как правило, сам
того не зная, унес с собой. Образ – это информационный “слепок” места-события,
который прорастает в “Я”, подчиняет его своей воле и заставляет жить по своим
законам и, воплотившись в тело, также начинает управлять и им. Если “Я” и тело
отказываются выполнять его команды, то патогенный Образ начинает медленно
разъедать их изнутри.
Место-событие может быть человеком, с которым пришлось общаться,
неблагоприятной ситуацией в семье или на работе, которые человеком
символически воспринимаются и образно перерабатываются, провоцируя-толкая
его на какие-то действия, или, наоборот, бездействие. Если эти поступки
аморальны, безнравственны (чему, в частности, способствует известный факт, что
биологическая цель мышления, – точнее даже, биологического мышления – не в том,
чтобы поступать правильно, а в том, чтобы сохранить свою жизнь), то человек
начинает страдать, испытывая муки совести. Телесно спроецированное душевное
страдание я и называю психосоматической патологией.
Но место-событие, как этиологический фактор психосоматических болезней,
связано не только с внутриличностным конфликтом, вызванным сложностями в
отношениях с другими людьми, неудачным выбором профессии, плохим поступком,
обманом и т.д. Есть так называемая ландшафтная психосоматическая патология и
болезни, вызванные общением с произведением искусства. Считается, что общение с
Природой и Искусством приносит пользу и облагораживает. Обычно так оно и есть,
но бывают и печальные исключения – и их не так мало, как кажется. Если раньше
патогенных и поэтому опасных для психического и телесного здоровья человека
природных ландшафтов и произведений искусства было относительно мало (и они были
хорошо известны), то сейчас их количество резко нарастает, и поэтому растет
число случаев возникновения психосоматической патологии, когда бесполезно, как
первопричину страдания, искать моральные конфликты, глубокие разлады со своей
совестью, утрату смысла жизни и т.п.; они, конечно, есть, но всегда появляются
вторично.
Для меня ландшафт, даже если это пустыня, голые скалы, заброшенный завод,
дома-хрущевки или мусорная свалка, – это не мертвая природа, а, как минимум,
когнитирующее множество. Вселенная, окружающий мир, как воспринимаемый, так и не
воспринимаемый нами, не является и никогда не являлся мертвым; он тоже, как и
все мы, живой во всех смыслах этого слова: все видит, слышит и осязает,
воспринимает и чувствует, любит и ненавидит, думает и действует, грешит и
кается, губит и спасает, рождается и умирает, плодится и размножается, строит и
разрушает (в том числе и нас с вами, а мы его – война биологического и
небиологического миров является одним из факторов эволюции, что понимали, хотя и
несколько по-разному, Дарвин и Ламарк). Но это другая – не биологическая, а, в
частности, знаково-символическая – форма жизни (очевидно, есть и другие), в
которой есть как наши Символы-друзья, так и смертельные Символы-враги. Они
гораздо опаснее вирусов и микробов, в том числе и потому, что мы не считаем их
живыми, а, следовательно, не оберегаемся и не боимся.
Небиологические формы жизни хорошо чувствовали и понимали древние, вплоть до
средневековых схоластов, при этом, не разумея и не зная, что же это в
действительности такое, ибо чувствование и понимание – это еще не уразумение и
не знание. Но потом на Западе, по мере развития культа разума, – приведшего к
отрыву (мысли-)разумения от (чувствования-)понимания, то есть к ущербности и
однобокости знания, – это чувствование и понимание небиологических форм жизни
было постепенно утрачено, и наукой стал принципиально отрицаться сам факт
возможности жизни вне ее биологических форм. В России оно прервалось гораздо
позже: после октябрьского переворота 1917 года, когда были уничтожены или
высланы из страны последние его носители (лишение Родины – один из самых тяжких
грехов власти, так как отрыв от корней родной земли равносилен убийству, даже
если насильственно лишенный Родины человек не осознает этого и субъективно
счастлив на чужбине). Отрадно, что сейчас, после крушения большевизма-коммунизма
– этого жуткого монстра-Франкенштейна, гибрида мертвого западного марксизма,
загнивающего русского царизма и реакционной ветви православия, в России изучение
небиологических форм жизни возрождается вновь.
Со знаково-символической формой жизни мы – оторванные от живой Природы
порождения, продукты и жертвы урбанизации, в основном, общаемся через массовую и
элитарную культуру, которая, как эти ни прискорбно, нередко является ничем иным,
как смертельно опасной для разума, души, сердца и тела человека символической
заразой. По Менегетти искусство – это символическое в застывших формах. Если в
случае с клубами, ночными дискотеками, TV, попсой, рекламой и желтой прессой все
более-менее ясно, то особняком стоят выдающиеся произведения искусства. Сила их
действия на душевно максимально открытого в момент общения с шедевром мирового
масштаба и поэтому очень уязвимого – фактически беззащитного – человека огромна.
Что бы в свое время ни говорил Пушкин, но гений и злодейство совместимы – да еще
как! Гений искусства (и науки – Мефистофель не дремлет!), создавая на века и
начиняя скрытым злом свои великие творения, часто таким изощренным способом
сознательно или подсознательно мстил (и сейчас, сначала “мечут бисер”, а потом
мстят) не только виноватым перед ним людям – членам семьи, соседям, ростовщикам,
духовенству, императорам, а целым народам и многим поколениям за насмешки,
отсутствие прижизненного признания его таланта, унижения, нищету и изломанную
жизнь. И не зря многие их них при жизни подвергались мягкому или жесткому
“патронажу” или гонениям со стороны светской власти и церкви, что делалось как
ради их пользы – ведь гений, так и для спасения души народа от тлетворного
влияния разлагающегося таланта. В наше культурно насыщенное время книжные
магазины, библиотеки, музеи, выставки, показы высокой моды, концертные залы,
кинотеатры, балетные и театральные сцены и т.п. нередко становятся разносчиками
особо вирулентных патогенных Символов, массово и легитимно тиражируемых ими
среди крайне восприимчивых к искусству людей с наиболее тонкой организацией
психики (а они, “заболев” произведением искусства, становятся
распространителями-разносчиками патогенного Образа среди своих родных, близких и
коллег по работе и, что наиболее опасно, заражают им своих беззащитных – перед
ними, как они перед искусством – детей). Прав Антонио Менегетти, утверждая, что
знание культурной символики просто необходимо; автор бьет обоснованную тревогу
по поводу того, что в наше время культура стала представлять эпидемически
масштабную угрозу психосоматическому здоровью и самому существованию на планете
феномена человеческой жизни, и видит одно из средств спасения в прямом общении с
живой Природой.
И кое-что о сознании. Сознание связано с биологическим телом человека, и оно
улавливает Символы (и, очевидно, другие продукты-послания от небиологических
форм жизни окружающего мира). В сознании Символы превращаются в Образы – тоже
живые (и тоже не в биологическом смысле) Сущности, живые
Образы-Сущности. Сознание не является частью биологического человеческого
“Я”, хотя и каким-то образом/способом напрямую связано с ним. Я полностью
согласен с профессором Менегетти (не исключено только некоторое
терминологическое несовпадение, возможно, за счет нюансов перевода его – очень
сложных для понимания и уразумения – трудов с итальянского на русский, которое,
на мой взгляд, не принципиально в данном случае), что сознание – это внедренное
предположительно в мозг (“поближе” к “Я”) небиологическое устройство,
обеспечивающее духовную жизнь человека и этим – возвышающее его над всем
животным миром. В частности, оно приспособлено для восприятия Символов –
Посланий от небиологических форм жизни, и их последующей материализации –
воплощения в биологическом “Я” и теле человека. Я полагаю, что одна из главных
функций сознания (но не цель его существования) – это трансформация
Символов-Посланий от иных форм жизни в Образ и передача этого Образа
биологическому человеческому “Я”. Разумеется, Символ и его продукт – духовный
Образ, далеко не всегда зло; чаще – наоборот, это просто одна из форм послания
внешнего мира, в какой-то мере понятная биологическому человеческому “Я”,
которое только таким способом частично может воспринять, понять и уразуметь
окружающий живой небиологический мир, особенно его макро- и микрофеномены.
Духовный Образ – это видение, оценка любого места-события, в первую очередь,
с высоких – моральных, нравственных, позиций. Как известно (во всяком случае,
так считается), моральная жизнь присуща всем людям a priori, по самой их
природе, и человек всегда и во всем живет в моральном плане. Но моральная жизнь
есть только там и в той мере, где и в какой мере человек духовно свободен, так
как любая другая свобода является производной духовной свободы и возможна только
при ее наличии. Практически в любой системе духовных, нравственных ценностей
мораль всецело определяется тем, как в этой системе понимается (в какой степени
допускается) свобода человеческого духа. Мораль – свойство (прерогатива)
сознания, и поэтому свобода или несвобода всегда являются сознательным выбором.
В конечном итоге любой моральный выбор сводится к сознательному выбору или
сознательному отказу от духовной свободы, и любой моральный конфликт всегда
развивается только по одной причине – это сознательный отказ человека от своей
духовной свободы в некой ситуации личного выбора. Как моральный конфликт,
психосоматическая патология – это духовно-психосоматическая патология, в основе
развития которой лежит моральная ошибка или сознательный выбор несвободы вместо
свободы. Это позволяет аргументировано утверждать, что именно индивидуальное
человеческое сознание является местом (уровнем) как зарождения
духовно-психосоматической патологии, так и избавления от нее.
При медицинских болезнях человека – как живого в биологическом смысле
существа, то есть при психической (психиатрической и неврологической),
соматической и психосоматической патологии, само сознание никогда не страдает.
Но оно – вольно или невольно, этого я не знаю – способствует обсеменению и
заражению биологического психосоматического человека патогенными Символами,
которые, повторимся, попадая в него (или, возможно, активно улавливаемые
сознанием из окружающего символического пространства-мира при помощи некого
сканирующего поискового и улавливающего устройства), в сознании трансформируются
в патогенные Образы, причем всегда строго по принципу: один Символ → один Образ.
Эти Образы, поступая из сознания в “Я”-мозг человека (очевидно, через некое
сознательно↔психическое “соустье” – “окно”, “ворота”, “проход”, “туннель”, между
духом-сознанием и психическим “Я”, но – где оно, это “соустье”?), колонизируют
(скорее всего) сначала центральную нервную систему, а затем расползаются по
телу, материализуясь, воплощаясь в нем и вызывая формирование психосоматической
патологии.
Для меня человек – это небиологическое сознание, биологическое “Я” и
биологическое тело, и в этой работе психосоматическая патология рассматривается
как болезни биологических “Я” и тела человека. Все причинное-патологическое, что
располагается вне психосоматического человека, в его духовной сфере и во внешнем
мире, в настоящей работе лишь коротко упоминается или конспективно
рассматривается для постоянного подчеркивания важности того факта, что (перво)причина,
вызывающая развитие психосоматической патологии – …→духовно→психосоматической
патологии, как, впрочем, и любой другой патологии, всегда располагается вне
психики и соматики человека. Это обусловлено тем, что в настоящее время
медицина, как отрасль научного и практического знания, имеет свои границы и
сферу компетенции. Задача врача – определить, что человек болен, например,
холерой и вылечить его. Задача микробиолога – изучить сам холерный вибрион,
найти места его обитания вне человеческого организма и разработать комплекс
профилактических мероприятий по его нейтрализации или уничтожению во внешней
среде. Задача гигиениста – научить человека беречься от этого заболевания. То же
самое можно сказать о патологии духовно-психосоматического круга, и поэтому
желающих глубоко изучить все внешние факторы, лежащие в основе развития этих
болезней, я отсылаю к философской, культурологической, психоаналитической,
психологической, социологической, теологической и другой литературе, посвященной
духовным исканиям, моральным конфликтам, нравственным страданиям и т.д. Знание
этой литературы необходимо любому человеку, так как перед каждым из нас стоит
задача – не впустить вовнутрь себя потенциально психосоматопатогенный
этиологический фактор из внешнего мира, и этим, кроме нас самих, никто не будет
– и не должен! – заниматься
Как всегда, вновь возникших вопросов гораздо больше, чем гипотетических и
спорных ответов. Поэтому, не претендуя на истину в последней инстанции и, как
никто другой, осознавая все недостатки и слабые места этой работы, я буду
считать свою задачу выполненной, если мне удастся пробудить креативный интерес и
привлечь внимание специалистов – врачей, философов, культурологов, психологов, к
важности и реальности существования проблемы соматизированных психоэмоциональных
расстройств, возникших вследствие колонизации “Я”, мозга и тела –
“Я”-мозга-тела, патогенным Образом – этим мертвым, застывшим слепком “вчера”
окружающего мира. Также рассчитываю на аргументированную и конструктивную
критику со стороны компетентных специалистов и заинтересованных лиц, которая
нужна, в первую очередь, мне самому для дальнейших теоретической разработки и
практического воплощения этой, захватившей меня, темы.