Главная    Реклама  

  MedLinks.ru - Вся медицина в Интернет

Логин    Пароль   
Поиск   
  
     
 

Основные разделы

· Разделы медицины
· Библиотека
· Книги и руководства
· Рефераты
· Доски объявлений
· Психологические тесты
· Мнение МедРунета
· Биржа труда
· Почтовые рассылки
· Популярное

· Медицинские сайты
· Зарубежная медицина
· Реестр специалистов
· Медучреждения

· Новости медицины
· Новости сервера
· Пресс-релизы
· Медицинские события

· Быстрый поиск
· Расширенный поиск

· Вопросы доктору
· Гостевая книга
· Чат

· Рекламные услуги
· Публикации
· Экспорт информации
· Для медицинских сайтов


Объявления
 

Статистика


 Медицинская библиотека / Раздел "Книги и руководства"

 Глава 29. Шизофрения и феноменология

Медицинская библиотека / Раздел "Книги и руководства" / Причинность шизофрении / Глава 29. Шизофрения и феноменология
Оставить комментарий получить код Версия для печати Отправить ссылку другу Оценить материал
Коды ссылок на публикацию

Постоянная ссылка:


BB код для форумов:


HTML код:

Данная информация предназначена для специалистов в области здравоохранения и фармацевтики. Пациенты не должны использовать эту информацию в качестве медицинских советов или рекомендаций.

Cлов в этом тексте - 1391; прочтений - 4290
Размер шрифта: 12px | 16px | 20px

Глава 29. Шизофрения и феноменология

До сих пор я отдельно не анализировал такое понятие, как феномены в психопатологии и патопсихологии.

После изложения, хотя и краткого, основных клинических проявлений шизофрении можно попытаться осветить и этот не менее запутанный вопрос.

Термин “феномен” (греч. phainomenon – необычное явление) в философском значении слова был применен Гегелем для обозначения проявлений “духа” в истории и сознании.

В психиатрии из понятия феномен, т.е. необычное, умом не постижимое расстройство или состояние, родилось целое научное направление – феноменологическое – которое базировалось на экзистенциальной философии Эдмунда Гуссерля. Его (направления) постулатами считается непознаваемость сущности, закономерностей протекания психических (душевных) болезней (принцип “эпохе” – греч. воздержание от суждений) и отрицание возможностей выделения нозологических единиц в психопатологии, апеллирование к неповторимости психозов у разных больных. Инструментальная сторона феноменологии – чисто эмпирический метод исследования, возможный только благодаря информации, поступающей врачу от самого пациента.

Понятно, что подобные характеристики феноменологического подхода вызывали яростную критику психиатров – “материалистов”, эпигонов и апологетов соматоцеребральной основы шизофренического процесса. Психиатры – “синдромологи” относились и относятся к “феноменологам” более лояльно, что объясняется их меньшей приверженностью к субстратной и локальной привязке психических расстройств.

Все чаще в публикациях по психиатрии термины “симптомы” и “синдромы” отождествляются с понятием “психопатологические феномены”. В крайнем варианте это означает упрощение и редукцию психических расстройств до перечня наблюдаемых симптомов, а также малообоснованное описание различных сторон жизни пациентов в терминах болезни. Применительно к шизофрении феноменологические подходы грешат склонностью к не всегда внятным и малообязательным констатациям переслаивания оценочных и поведенческих мотивов у больных, из-за чего, якобы, к ним невозможно пробиться логически. Выявление “расщепленных слоев” (без уяснения причин и механизмов их образования), по мнению психотерапевтов-феноменологов, бывает вполне достаточным для лечебного (интимно-психотерапевтического) воздействия.

Более чем настораживает и наивная вера, тем паче убежденность многих психотерапевтов в безупречной чистоте помыслов лечебного воздействия словом на душу страждущего пациента в случаях расстройств в непсихотичесих границах. Как факт, зиждется она (убежденность) на бесспорном преимуществе психотерапии перед “химией”. Но пока никто еще не развеял опасений, что больной, “исцеленный” от невротических или неврозоподобных нарушений (которые всегда выстроены согласно механизмам психологической защиты) посредством психотерапевтических (в т.ч. “феноменологических”) приемов, в результате не окажется беззащитным перед прогредиентным процессом. И чреват он катастрофальным руинированием психики…

Но проблема обнаруживается не столько в “прикладном” значении феноменологии, сколько в ее методологии.

Феноменологический подход в качестве интеграции дискурса и интуиции в критическую онтологию познания предполагает очищение от всех теорий и гипотез, от всех квазинаучных представлений, заслоняющих первозданную природу вещей. Подобная “феноменологическая редукция” возможна лишь при наличии “чистой души” и высокой эмпатии исследователя, его умения найти, постичь, а не “построить” что-либо. “Незамутненные” цель и ценность феноменологии состоят в стремлении уловить инвариантность (независимость) варьируемых признаков, в “кристаллизации” формы предмета и “герменевтике” (истолковании) его скрытых смыслов…

В переводе с высокопарного языка феноменологической посвященности, “дабы не принимать солому слов за зерно вещей” (Лейбниц), это означает целостное восприятие (чувствование) больного, независящее от скрупулезного подсчета психопатологических знаков, говорящих за то или иное болезненное состояние. Добавлю, что научиться искусству феноменологической квалификации пациента невозможно “по учебникам”, без общения с больными в процессе повседневной практики. Требуется для этого две вещи – квалифицированное “натаскивание” (школа) и клинический опыт.

Частный (для психиатрии) метод исследования психопатологических феноменов содержит декларацию их аподиктической (безусловной) субъективности, выстроенной из “радикальной”, дескриптивной и дистрибутивной (описательно-сочетательной) философии Э.Гуссерля. Последняя предпочитает феноменологическое “эпохе” объективному миру, заключенному в скобки (“мы не имеем ни значимой для нас науки, ни сущего для нас мира”). Но конкретное преломление исканий знаменитого философа в практике диагностики и лечения душевнобольных (в реалии и персоналиях) напоминает расхожее изречение о том, что люди обычно понимают цель иначе, чем человек ее указующий... Более всего здесь уместна изящная поговорка Шарля Талейрана, любившего повторять, что “избыток ума равносилен недостатку его…”.

Область аподиктической очевидности “я есмь” Гуссерлем сужена до размеров субъективного самопознания и не простирается далее на естественную уверенность в бытии мира: “Я не могу жить, мыслить и действовать в каком-либо другом мире, не могу познавать в опыте, оценивать такой мир, который не имеет смысла и значимости во мне самом и из меня самого”. И еще: “… если я направлю свой взгляд исключительно на саму эту жизнь как на осознание этого мира, то я обретаю себя самого как чистое ego с чистым потоком моих cogitationes” (“Картезианские размышления”).

Позже я вернусь к обсуждению философской значимости феноменологического подхода в психиатрии, но сейчас хотелось бы оценить его практические смысл и недостатки.

Ранее отмечалось, что семиотика шизофрении строится исключительно на феноменологическом симптомокомплексе. Объективных (субстратных) признаков, кроме отдельных второстепенных, найдено не было и, в общем-то, быть не могло. Отсюда следует, что психиатры, имеющие дело с психопатологической реальностью эндогенного процесса, становятся “стихийными феноменологами” даже помимо воли (что не добавляет теоретической ясности в практику психиатрии).

В значительной мере отказ от всех теорий, гипотез и т.п. продиктован неприемлемостью “физиологической редукции” психических расстройств, т.е. их увязывания с дисфункциями мозга, всей ЦНС, с поврежденной морфологией, гистологией, биохимией или с дезадаптацией организма в целом.

Однако декларируемая самодостаточность феноменологической данности таит в себе подводные камни ухода и увода клинической психиатрии от реальности и возможностей выяснения причинности психопатологических явлений. Ну, а “правда жизни” нынешних отечественных феноменологов заключена в том, что их съезды, конференции, издательская и прочая деятельность де-факто спонсируется фармацевтическими концернами. Как говорится, благими намерениями…

Уже упоминалась неприемлемость экзистенциального толкования причинности расстройств круга шизофренных в связи с ее мрачной фантастичностью и мистицизмом. По-видимому, также бесполезно чисто описательное изложение страданий конкретного больного (с его слов), которые, возможно, “постижимы интуитивно”, особенно “в пограничных преображениях внутренних свойств”, тем более “на грани жизни и смерти”. Но все перечисленное не дает “знания” ни о причинах расстройств у данного пациента, ни о каких бы то ни было способах оказать ему реальную помощь.

Пожалуй, только Карл Ясперс, главный проводник идей феноменологии в психиатрии, в своих трудах определился с четким ответом о позитивной стороне данного направления. В “Общей психопатологии” в разделе о субъективных явлениях больной душевной жизни он подчеркивает, что “... для самих больных существенное значение обычно имеет только содержание (болезненных переживаний). Часто они совершенно не сознают, каким именно образом они переживают это содержание; смешивают галлюцинации, псевдогаллюцинации, иллюзорные представления и т.д., ибо не придают значения умению дифференцировать эти столь несущественные для них вещи”. И далее: “... для понимающей психологии содержание всегда существенно, а форма иногда может быть несущественной”. Но “... главный интерес феноменологии сосредоточен на форме; что касается содержания, то оно кажется скорее случайным...”.

О “прикладной” же стороне феноменологии можно судить по следующим выдержкам из указанного произведения: “Нам не дано воспринять психический и физический опыт других людей непосредственно; мы можем только пытаться составить о нем представление. Необходим акт эмпатии (вчувствования), понимания, к которому, в зависимости от обстоятельств, можно добавить перечисление внешних признаков психического состояния или условий, при которых возникают те или иные феномены… Основную помощь во всем этом нам окажут рассказы больных о себе (так называемые самоописания), на которые мы можем вызвать их в процессе личных бесед”… И далее: “Никакие формулировки, придуманные психиатром, наблюдавшим за больным со стороны, не заменят такого описания”.

Много о соотношении формы и содержания в шизофренных феноменах можно узнать из клинических наблюдений, приведенных в книге “Введение в психиатрическую клинику” Э.Крепелина (1900 г.): ”… больной дает медленные и односложные ответы, но не потому, что его желание отвечать наталкивается на непреодолимые препятствия, а потому, что он совершенно не чувствует потребности говорить… Не наблюдается заметного напряжения воли; все движения совершаются вяло и без выражения, но беспрепятственно и без труда. Ему безразлично кто с ним говорит, кто о нем заботится, он даже не справляется об имени этого человека…

Это своеобразное, глубоко проникающее отсутствие эмоциональной окраски всех жизненных впечатлений при хорошо сохранившейся способности усваивать восприятия и запоминать является отличительным признаком болезни…

Больной недели или месяцы лежит или сидит, не ощущая ни малейшей потребности в занятии. При посещениях он безучастен, не расспрашивает о домашних делах, едва здоровается с родителями и равнодушно возвращается в отделение. Лишь с трудом можно его заставить написать письмо; он говорит, что не знает, что ему писать. Однако, при случае он сочиняет письмо к врачу, в котором в сносной форме, но довольно бессвязно в кривых и половинчатых мыслях со своеобразной, плоской игрой слов, просит «о внесении несколько более allegro в лечение», «о свободных движениях для расширения горизонта», «ergo пожертвовать немножко души для лекции», хочет, «только nota bene, ради Бога не быть присоединенным к клубу простофиль»; «профессиональное занятие – это жизненный бальзам»… Здесь имеется значительная степень слабости суждений и расщепления психики, несмотря на то, что знания, требующие только памяти, мало или вовсе не претерпели ущерба…”. (Предпочитая клиническую диагностику “мозговой” интерпретации, Крепелин обыкновенно пресекал “анатомические” мечтания своих учеников сухой фразой: “Этого мы не знаем”).

Таким образом, вывод можно сделать помимо К.Ясперса и Э.Крепелина: если феноменологию измерять с клинической (диагностической, но не терапевтической) точки зрения, то ценность ее (для диагностики и квалификации статуса при шизофренной болезни) связана с красочным, образным и всеобъемлющим, описанием форм психопатологических явлений – симптомов, синдромов или феноменов.




[ Оглавление книги | Главная страница раздела ]

 Поиск по медицинской библиотеке

Поиск
  

Искать в: Публикациях Комментариях Книгах и руководствах


Реклама

Мнение МедРунета
Как вы думаете: какова опасность распространения вируса оспы обезьян?

Высокая, это может привести к новой пандемии
Низкая, единичные случаи заболевания не несут глобальной угрозы
Затрудняюсь ответить



Результаты | Все опросы

Рассылки Medlinks.ru

Новости сервера
Мнение МедРунета


Социальные сети


Правила использования и правовая информация | Рекламные услуги | Ваша страница | Обратная связь |




MedLinks.Ru - Медицина в Рунете версия 4.7.19. © Медицинский сайт MedLinks.ru 2000-2024. Все права защищены.
При использовании любых материалов сайта, включая фотографии и тексты, активная ссылка на www.medlinks.ru обязательна.