5.1. Право и мотивации женщин при производстве искусственного прерывания беременности

Россия сегодня - это страна с невероятно низкой плотностью населения. Сегодня стоит задуматься над тем, что территория России - более 17 миллионов км², а площадь США или Китая - примерно по 9,6 млн. км², то есть чуть ли не вдвое меньше? В России 143 млн населения, в США - более 330, а в Китае по самым скромным подсчетам - 1,33 млрд жителей, то есть почти в 10 больше, чем в РФ. В современной Японии на 378 тыс. км² (меньше Забайкальского края) приходится 128 млн человек. В России средняя плотность населения - 8 человек на 1 км², в Японии – 341 на км², а в Южной Корее – 475 на км². Что же относительно КНР, то в Китае средняя плотность населения - 134 чел. на 1 км². Однако в отдельных провинциях, таких, как провинция Цзянсу - около 700 чел. на 1 км², в провинциях Шаньдун и Хэнань - до 600 чел. на км², и еще в семи провинциях - от 350 до 450 чел. на км². В городах Китая, а также в рисоводческих районах на востоке страны - по 3000, 4000, 5000 чел на км². Это производит угнетающее впечатление на соотечественников: плотность населения на Дальнем Востоке - 1,2 чел на км², а в трех соседних провинциях Маньчжурии - в 62 раза больше. Жители дальневосточных провинций разбросаны по огромной территории РФ. Если сложить вместе Британию, Францию и Германию, умножить их суммарную площадь на пять - и все равно это число будет меньше, чем территория субъектов РФ ДФО.

В современных условиях приоритетные направления государственной политики России в области народонаселения — улучшение состояния здоровья населения, в том числе и репродуктивного, стабилизация рождаемости и укрепление семьи. Уровень рождаемости, сложившийся под влиянием социально-экономических факторов, отражает изменение репродуктивного поведения населения, что выражается в сокращении числа женщин и семей, желающих иметь детей. Частоту абортов по отдельным территориям определяет контрацептивное поведение населения. Такое поведение обуславливают достаточная информированность, психологические установки, профессионализм консультирования, доступность контрацепции.

Сегодня обеспечение поступательного развития российского общества должно опираться на внутреннюю потребность в развитии каждой отдельно взятой семьи. И здоровый образ жизни в этом контексте не является исключением. Государственная система охраны здоровья матери призваны внести свою лепту в указанные преобразования. Одним из важных инструментов трансформации современных социальных стереотипов женщин фертильного возраста в направлении развития здоровьесберегающих технологий является первичная медико-санитарная помощь. Именно на специалистов этого уровня и ложится основная нагрузка по формированию естественного выбора женщины к продолжению рода, здоровых семейных отношений и профилактики абортов.

Следует отметить, что изучению психосоциальной среды, сопровождающей процесс формирования репродуктивного здоровья женщин, до настоящего времени не уделялось должного внимания (WHO, 2007). В то же время очевидным фактом является то, что значительная часть абортов является причиной различных расстройств психических, социальных и репродуктивных функций женщин, а иногда становится непосредственной причиной их смерти. Характеристики качества жизни женщин в периоде предшествующем производству искусственного прерывания беременности и постабортном периоде должны стать обязательным компонентом оценки их репродуктивного поведения и здоровья (Сакевич В.И., 2007, Сухих Г.Т, Адамян Л.В., 2011).

Право каждого человека на жизнь гарантируется в равном объеме независимо от возраста, пола, расы и других обстоятельств. В то же время самостоятельная ценность личности ребенка специально подчеркивается международным законодательством, которое признает его равноценным членом общества, обладающим от рождения комплексом естественных прав. С 15 сентября 1990 года Российская Федерация является участником Конвенции ООН о правах ребенка, которая рассматривает ребенка как самостоятельную личность, наделенную соответствующими правами, способную в определенной мере к их самостоятельному осуществлению и защите. Жизнь человека является важнейшей ценностью, защита которой подпадает под предмет уголовного права. В связи с этим возникает вопрос: можно ли отнести к детоубийству лишение жизни младенца до начала его дыхания или даже до появления на свет? На этот вопрос в нашем законодательстве ответ достаточно расплывчатый... В контексте обсуждаемой проблемы, в настоящее время важное значение имеет правовая оценка абортов, детоубийств и их последствий.

Правовая оценка абортов, детоубийств и их последствий. Исторический подход к оценке проблем искусственного прерывания беременности не является оригинальным, однако именно он позволяет рассмотреть эволюцию проблемы. Так, в древнем мире право родителей распоряжаться жизнью детей было весьма распространенным явлением. Однако законодательные ограничения этого права появились уже в то время. Например, в римском праве детоубийство не влекло за собой ответственности лишь в том случае, когда оно было совершено отцом семейства.

В последующем долгое время детоубийство незаконнорожденных детей своими матерями во всем мире считалось квалифицированным составом. Законодательство находилось под влиянием церкви, которая сурово относилась не столько к самому факту детоубийства, сколько к поведению женщины-блудницы, прижившей ребенка вне брака и убившей его. В начале XIX в. появляется тенденция оценивать детоубийство как привилегированное, если оно было совершено матерью новорожденного. В настоящее время в законодательствах многих экономически развитых стран за убийство матерью новорожденного ребенка предусматривается более мягкое наказание, чем за простое убийство.　

Антирелигиозная политика, разрушение и уничтожение православной церкви как социального института и атеистическая пропаганда также упрочили практику　абортов　в России. Эти обстоятельства привели к особой «абортной　культуре», которая способствовала привыканию и приспособлению общества к производству　аборта, как к одному из основных методов регулирования числа детей в семье. При этом почти не уделялось внимание; использованию средств　контрацепции. Основным методом регулирования рождаемости в　СССР, становится аборт (Гридчик А.Л.,　Тамазян　Г.В. 1998, Горелова Л.В. 2004).

Россия стала первой страной, в мире разрешивший «аборт　по просьбе» в 1920 году (Совместное постановление Наркомздрава и Наркомюста от 18 ноября 1920). Либеральное законодательство об искусственном　прерывании　беременности остается и до сих пор. Изменившиеся условия жизни с вовлечением　женщин　в сферу рыночных отношений, с одной стороны, явная и скрытая безработица, трудоустройство не по специальности с низкой заработной платой, - с другой не могут не сказываться на　репродуктивных　планах. Социальный состав женщин, решивших прервать　беременность, отражает трудности современного переходного периода (О.Н. Камышова 2001).

В реальной ситуации в мировой практике для убийства матерью своего ребенка имеются определенные причины заключающиеся, как в социальной деградации определенных матерей, так и формирования для части из них безвыходных ситуаций. В частности ежегодно около 14 млн. женщин и девушек в возрасте 15-19 лет — и состоящих в браке и незамужних — рожает детей. Для этой возрастной группы осложнения во время беременности и родов являются главной причиной смертности, а большая доля случаев приходится на небезопасные аборты. Ситуация обстоит еще более рискованно для девочек в возрасте до 15 лет, когда последние испытывают моральное давление со стороны общества, семьи и сверстников и соглашаются на искусственное прерывание беременности.

В России впервые понятие детоубийства в смысле посягательства матери на жизнь новорожденного внебрачного ребенка появляется в ст. 26 гл. 22 Соборного Уложения 1649 г.: «А будет которая жена учнет жити блудно и скверно и в блуде приживет с кем детей и тех детей сама или иной кто по ея велению погубит, а сыщется про то допряма и таких беззаконных жен, и кто по ея велению детей ея погубит, казнити смертию безо всякия пощады, чтобы на то смотря, иные такова беззаконного и скверного дела не делали и от блуда унялися».

Количество осужденных за детоубийство женщин в конце XIX — начале XX вв. не превышало ежегодно 100 человек и преимущественно сокращалось. Однако необходимо иметь в виду следующее. В России в это время действовал суд присяжных, который в большинстве случаев оправдывал женщин за детоубийство. К ответственности за детоубийство привлекались только те женщины, которые совершили убийство незаконнорожденного ребенка, т. е. рожденного вне брака. Законодательство по-другому, по сравнению с ныне действующим, относилось к оценке общественно опасных деяний против жизни.　В советский период уголовное законодательство РСФСР не выделяло убийство матерью новорожденного ребенка в привилегированный состав, относя его до 1960 г. к убийству квалифицированному. Так, в Уголовном кодексе РСФСР 1926 г. имелась ст. 136, которая предусматривала ответственность за квалифицированные виды убийства. Убийство матерью своего новорожденного ребенка подлежало квалификации по п. «д» этой статьи «как и убийство, совершенное лицом, на обязанности которого лежала особая забота об убитом».　В нем предусмотрен привилегированный состав за убийство матерью новорожденного ребенка.

Можно долго спорить относительно правильности данного шага законодателя, однако необходимо разрешить проблемы, возникающие в связи с применением ст. 106 УК РФ, которая имеет следующую редакцию:　
«Убийство матерью новорожденного ребенка во время или сразу же после родов, а равно убийство матерью новорожденного ребенка в условиях психотравмирующей ситуации или в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости,— наказывается лишением свободы на срок до пяти лет».　

Анализ редакции статьи позволяет сделать вывод, что уголовный закон предусматривает три ситуации, при которых убийство матерью новорожденного ребенка квалифицируется по статье 106 УК РФ:　

• убийство матерью новорожденного ребенка во время или сразу же после родов;　
• убийство матерью новорожденного ребенка в условиях психотравмирующей ситуации;　
• убийство матерью новорожденного ребенка в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости.　

В последние годы в рамках Федеральной программы «Планирование семьи» органами и учреждениями　здравоохранения　была проведена существенная работа по организации службы планирования семьи, внедрения эффективных средств контрацепции, современных технологий　прерывания　беременности. Вместе с тем аборт продолжает оставаться одним из основных средств регулирования рождаемости, сохраняя ведущее место в структуре причин материнской　смертности　и нарушений репродуктивного здоровья (Инструкция о медицинских стандартах по планированию семьи. 1998).

Несмотря на либеральное законодательство в России по отношению к　абортам, острой проблемой в настоящие время продолжают оставаться и криминальные　аборты　(Е.В. Косырева, 2000). В силу латентности преступлений количество криминальных абортов значительно больше официально зарегистрированного (Концепция охраны　репродуктивного　здоровья населения России на период 2000 - 2004 годов и план мероприятий по ее реализации 2000).

Трудность правовой трактовки абортов является и то, что даже при обращение к мировым религиям в основополагающих религиозных текстах нет однозначной оценки аборта. Дж.　Ларю указывает на то, что «История творения человека, изложенная в Книге Бытия, свидетельствует о том, что до того, как Ягве вдохнул в ноздри Адама «дыхание жизни», сделав его «душою живою», тот был всего лишь сделанной из глины фигурой (2:7)... В библейской литературе невозможно найти подтверждение того, в какой именно момент душа входит в тело, а также представляет ли собой плод «личность» или нет. Спор об абортах основывается исключительно на теологических построениях и является вопросом веры» (Аккерман Д., 1995).

Разделились голоса в мусульманстве и в индуизме. Как отмечается в материалах Мировые религии в поддержку выбора: «Все исламские теологи сходятся в утверждении, что аборт должен быть запрещен, когда он убивает душу, но вопрос о том, когда наступает «одушевление» плода, остается предметом серьезных споров... Среди ученых школы Шафии некоторые допускают аборт в любое время до 120-дневного срока, некоторые только до 80-дневного, а некоторые запрещают в любое время». Представители индуизма и буддизма считают аборт приемлемым в некоторых случаях. Израиль также не является страной, полностью запретившей искусственное прерывание беременности: аборт разрешен в тех случаях, когда беременность ставит под угрозу здоровье женщины. Аборт разрешен женщинам моложе 17 и старше 40 лет, а также, если беременность наступила в результате изнасилования, кровосмешения, внесемейной связи или существует опасность неправильного развития плода. В конечном итоге, наиболее дискуссионным вопросом искусственного прерывания беременности является проблема возникновения новой жизни. Именно это определение предполагает закрепление в праве того или иного отношения к абортам.

С точки зрения большинства религий имеется связь между угрозой жизни матери　- это случаи, в которых право на аборт поддерживают и случаи, кто материнство рассматривается как служение, а добровольная смерть при беременности или родах　- как мученичество, которое может быть избрано человеком только по собственному желанию, поэтому и аборт в этом случае церковью не осуждается. При этом некоторые представители православной церкви выражают скептическое отношение к понятию «угроза жизни матери» и склонны понимать его более узко, чем принято в медицине.

На другом полюсе суждений об абортах находятся правозащитники. По их мнению: «... проблема абортов в нашем контексте очень противоречива. С одной стороны встает вопрос о том, в какой степени еще не родившийся ребенок обладает правом на жизнь. Необходимо понять, вправе ли мать сама распоряжаться своим телом, и обладает ли она вытекающим отсюда правом на физическую неприкосновенность и на личную жизнь. Как следствие такой неопределенности, очень сложно уравновесить права еще не родившегося ребенка и матери, сделать выбор между ними».

С позиций морали и нравственности, возможна трактовка искусственного прерывания беременности, как отдельного варианта детоубийства. В этой связи следует сказать, что детоубийство как общественная проблема появилась давно. Это одно из тех преступлений, которые, с точки зрения морали, нравственности и закона, даже в ограниченном временном периоде расценивались весьма неоднозначно, а уж тем более в исторической перспективе (Кондрашова Т. В., 2000).　Одним из главных вопросов состава убийства матерью новорожденного ребенка является вопрос о начале человеческой жизни. Данная проблема — одна из самых дискуссионных в науке. Ученые уже давно пытаются определить грань, за которой, по меткому выражению Ф. Энгельса, умерщвление ребенка в утробе матери нужно считать убийством. Сложность решения данной проблемы заключается в том, что рождение, так же как жизнь и смерть, не мгновенный акт, а длительный процесс. Кроме того критерии, по которым судят о наступлении данных событий, исторически подвижны, обусловлены успехами науки и практической медицины.　

С одной стороны, убийство матерью новорожденного ребенка в уголовно-правовом аспекте имеет целый комплекс проблем, который требует незамедлительного решения. Образно выражаясь, сам состав преступления, предусмотренный ст. 106 УК РФ, является одной сплошной уголовно-правовой проблемой, поскольку вопросы при правоприменении возникают относительно большинства элементов этого состава преступления.　

С другой стороны, еще русское дореволюционное законодательство делало попытки решать вопрос о разграничении детоубийства и истребления плода. В проекте Уголовного Уложения, отразившего итоги развития доктрины и практики уголовного права до начала XX века, детоубийство и умерщвление плода были отнесены к особым видам убийства. Редакционная Комиссия не решилась провести в проекте закона черту, отделяющую детоубийство от умерщвления плода.

В настоящее время, реальная картина довольно сложная, так как преступления, предусмотренные ст. 106 УК РФ, в силу своей специфики обладают определенной степенью латентности, поскольку российское общество традиционно легко относится к проблеме абортов, несмотря на то, что Россия занимает одно из первых мест в мире по количеству производимых абортов. Значительная часть убийств новорожденных представляется как совершение аборта, и они остаются не выявленными правоохранительными органами и не попадают в официальную статистику по причине их сокрытия от учета. Кроме того, состав данного преступления является относительно новым для УК РФ, недостаточно изученным современным правоприменителем, что приводит к прекращению дел возбужденных по ст. 106 УК РФ по различным основаниям, как не имеющие судебной перспективы. 　

В рамках обсуждаемой проблемы для нас весьма важным является ответ на вопрос: «С какого момента начинается человеческая жизнь? Или как разграничить аборт и убийство?».　Во Франции жизнь ребенка начинает защищаться государственными законами через 10 недель после зачатия, в Дании - после 12 недель, в Швеции - после 20, во многих странах жизнь юридически защищена только после рождения. Лауреат Нобелевской премии Джеймс Уотсон предложил охранять жизнь ребенка через три дня после рождения... Когда же в действительности начинается человеческая жизнь? Может быть, французские дети начинают быть людьми через 10 недель после зачатия, маленькие датчане - через 12 недель, шведы - через 20 недель, а дитя Дж. Уотсона сделается человеком только через три дня после рождения?..

Отечественные ученые, сотрудники кафедры эмбриологии МГУ им. М.В. Ломоносова проф. В.А. Голиченков и Д.В. Попов утверждают, что жизнь начинается во время зачатия, и с этих пор плод является человеческим существом. Не существует ни одного такого прыжка, превращения из ничего во что-то, из «несущества в существо». Жизнь является плавным спектром от своего начала до самого конца. Таким образом, бесспорно установленным научным фактом является то, что человеческая жизнь начинается в тот самый момент, когда встречаются и соединяются две половые клетки: мужская и женская, и в результате этого соединения образуется одна клетка в которой заложено все будущее человека: его пол, группа крови, даже цвет глаз и волос и пр.

И все-таки и в настоящее время отсутствует ясность в данном вопросе. По убеждению определенной части врачей и биологов, жизнь человека начинается задолго до его рождения. Ещё в 1996 году на Сессии Совета Европы по биоэтике в декабре 1996 г. ученые разных направлений науки утверждали, что эмбрион является человеком уже на 14-й день после зачатия. В настоящее время проводятся уникальные операции по спасению детей, находящихся еще в организме матери.　 Современные исследования показывают, что на всем протяжении внутриутробного развития плод не может считаться частью тела матери. Его нельзя уподобить органу или части органа материнского организма. Так, через несколько дней после зачатия у плода формируются дыхательная, нервная и пищеварительные системы, внутренние органы. Через 18 дней начинает биться сердце, в 21 день приходит в действие его собственная система кровообращения, кровь плода не смешивается с кровью матери и может отличаться от нее по группе. В 6 недель он совершает первые движения. В 10–11 недель у него уже можно снять отпечатки пальцев, он двигает глазами и языком. В 14 недель сердце плода перекачивает 24 литра крови в день.　

Еще в 1992 году Приказом МЗ РФ от 4 декабря N 318 и Постановлением Государственного комитета РФ по статистик от 4 декабря N 190 «О переходе на рекомендованные Всемирной организацией здравоохранения критерии живорождения и мертворождения «В отраслевую статистику перинатальной смертности, в соответствии с рекомендациями ВОЗ, включаются все случаи рождения плода и новорожденного с массой тела 500 г. и более (или, если масса при рождении неизвестна, длиной тела - 25 см и более или сроком беременности 22 недели и более)». Исходя из выше указанных официальных документов, утверждения проф. В.А. Голиченков и Д.В. Попова основаны на ложных предпосылках или вопрос о начале жизни человека требует дальнейших исследований? Парадокс ситуации заключается в том, что иногда в одном и том же перинатальном центре в одном отделении выхаживают ребенка, родившегося с массой 500 г., а в другом производят искусственное прерывание беременности женщине, плод которой имеет массу более 800 г.

В связи с недостаточной проработанностью нормативно-правовой базыкомплексные исследования, посвященные уголовно-правовой охране материнства, охране жизни и здоровья беременных женщин и не родившихся детей, находящихся в утробе матери, до настоящего времени, к сожалению, не дают ответа на поставленные вопросы. Отечественными учеными в большей или меньшей степени фрагментарно изучались вопросы, касающиеся охраны жизни и здоровья не родившегося человека. Однако проблемы ответственности за посягательство на жизнь и здоровье беременной женщины и эмбриона (плода) пристальное внимание стали привлекать сравнительно недавно.

Демографической и социальной ситуацией, сложившейся в России с развитием медицинских технологий и рыночных отношений, обусловлена необходимость дальнейшего комплексного научного исследования проблемы уголовно-правовой охраны жизни и здоровья беременной женщины и не родившегося ребенка, находящегося в утробе матери. Пока нет ответов на вопросы о новом доктринальном подходе к проблеме определения момента начала человеческой жизни с точки зрения уголовного права; о криминологических особенностях лиц, совершивших преступления против жизни и здоровья беременных женщин, а также их жертв; о внесении изменений и дополнений в нормы Уголовного кодекса РФ.

Таким образом, правоприменение Статьи 106 УК РФ «Убийство матерью новорожденного ребенка» касается только новорожденного. В комментариях к этой статье говорится о том, что убийство матерью новорожденного ребенка, впервые выделено в привилегированный состав. Обстоятельства, которые нередко сопутствуют этому виду убийства (особое физическое и психическое состояние женщины во время родов, тяжелая семейная обстановка, материальные трудности), прежде учитывались в качестве смягчающих наказание. Исполнителем преступления, предусмотренного комментируемой статьей, может быть только мать новорожденного ребенка. Однако в качестве подстрекателя или пособника может выступать и другое лицо (отец ребенка, акушерка). Напротив, убийство новорожденного, совершенное другим лицом даже с согласия или по просьбе матери, квалифицируется не по комментируемой статье, а по п. "в" ч. 2 ст. 105 УК.

В комментируемой статье предусмотрены два варианта:

• Первый - убийство матерью новорожденного ребенка во время или сразу же после родов - не обязательно связывается с каким-либо психическим расстройством матери. Практика знает немало случаев, когда такое убийство совершается расчетливо и хладнокровно, планируется и готовится заранее, нередко из-за нежелания подвергать себя операции аборта. Важно только установить, что убийство укладывается в определенный законом промежуток времени («во время или сразу же после родов»). Смягчение законодателем ответственности может быть объяснено тем, что в этот период женщина не всегда в состоянии воспринимать рождающегося человека как самостоятельное живое существо, продолжает видеть в нем свой плод, ощущать его как источник боли и страданий.
• Второй - убийство матерью новорожденного ребенка в условиях психотравмирующей ситуации или в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости, - напротив, не связывает ответственность со столь узким промежутком времени. Психотравмирующая ситуация может возникнуть до родов, во время родов или некоторое время спустя. Роды сами по себе, необходимость заботиться о новорожденном, семейные и бытовые неурядицы - все это в совокупности может оказаться непосильной нагрузкой для психики матери, особенно в первое время. Смягчающую роль играет не сама ситуация, а та психическая травма, которую она причиняет. Возможно и психическое расстройство, не исключающее вменяемости (ст. 22 УК). В данном случае такое состояние влияет и на квалификацию преступления. Во втором варианте речь идет также об убийстве новорожденного ребенка. В медицинской практике новорожденным считается ребенок до достижения им одного месяца. Убийство малолетнего ребенка большего возраста не может считаться привилегированным и должно квалифицироваться по ст. 105 УК.

Если убийство матерью новорожденного ребенка совершено при наличии отягчающих обстоятельств, названных в ч. 2 ст. 105 УК (например, общеопасным способом), то по общему правилу о соотношении квалифицированных и привилегированных составов содеянное должно квалифицироваться по комментируемой статье.

По мнению отдельных отечественных специалистов, началом жизни человека и началом ее уголовно-правовой охраны все-таки следует считать момент оплодотворения яйцеклетки (Киселева, М.В., 2009). В связи с этим вопрос о моменте начала жизни с позиции уголовного права фактически является дискуссией о том, какой должна быть ответственность за противоправное лишение жизни человека на разных стадиях ее развития (эмбрион – плод – ребенок). По их мнению, умышленное противоправное причинение смерти другому человеку на любой стадии его развития следует считать преступлением. При этом умышленные преступления против жизни эмбриона (плода) не должны относиться к преступлениям небольшой тяжести, так как это нивелирует приоритеты и ценности, провозглашенные ст. 2 Конституции РФ. (Капинус А.С.,2005; Гавло В. К., Комаров И. М.. Филиппов М. П., 2006).

Хотелось бы отметить, что часто даже возбужденные по ст. 106 УК РФ уголовные дела прекращаются по различным основаниям как не имеющие судебной перспективы. Изложенное позволяет утверждать, что количество реально совершенных преступлений, предусматривающих ответственность за убийство матерью новорожденного ребенка, превышает в 5–10 раз количество официально зарегистрированных преступлений (Киселева, М.В.,2010).

По мнению отдельных юристов, убийство беременной женщины следует выделить в качестве самостоятельного особо квалифицированного состава преступления, а по умышленным преступлениям против жизни и здоровья беременных женщин предусмотреть их состояние в качестве квалифицирующего признака преступлений, внеся в ст. 110, 112, 115, 116, 121, 122 УК РФ соответствующие изменения. Перспектива внесения этих изменений невелика.

В конечном итоге дискуссии и споры, связанные с производством абортов, обусловлены поиском разумного компромисса между интересами не только беременной женщины и не родившегося ребенка, но и государства, что требует четкого определения порядка проведения искусственного прерывания беременности. Последний должен быть регламентирован с точки зрения обеспечения контроля за сделанными операциями, а виновные в нарушении установленного порядка прерывания беременности должны нести уголовную ответственность, соответствующую характеру и степени общественной опасности совершенных деяний.

Анализ ответственности за умышленные преступления против жизни и здоровья, посягающие на отношения по охране материнства, в различных странах представляет весьма пёструю картину. В большинстве из них за убийство ребенка или беременной женщины и за умышленные преступления против жизни, посягающие на отношения по охране материнства (причинение смерти матери, бабушке, дочери и т.д.), предусмотрено суровое наказание, связанное с длительным, в том числе пожизненным лишением свободы.

Убийство беременной женщины, как правило, не выделено в качестве квалифицирующего признака по уголовным кодексам зарубежных стран, где диспозиции статей не имеют большого количества отягчающих обстоятельств и санкциями норм даже за «простое» убийство предусмотрено максимальное наказание (УК Австрии, Бельгии, Голландии, Дании, Канады, Китайской Народной Республики, Норвегии, Республики Польши и др.) или наказание, близкое к максимальному (например, в уголовных кодексах Испании, Швейцарии).

Ответственность за незаконное прерывание беременности по законодательству многих стран проработана весьма обстоятельно, где производству абортов уделены целые разделы или главы, дифференцированы виды и размеры наказаний в зависимости от обстоятельств совершения преступления, наличия согласия потерпевшей на аборт, субъекта преступления, а также целей и мотивов его действий. Особо следует отметить, что в законодательстве почти всех стран мира за данное деяние предусмотрено наказание в виде лишения свободы (от 1 года до пожизненного).

Уровень материнской смертности в России в несколько раз выше, чем в развитых странах. Второе место среди всех причин материнской смертности занимают аборты, при том, что эта причина гибели женщин является наиболее предотвратимой (Комендант Р., 2009). Большинство женщин погибли после криминальных и внебольничных и неуточненных абортов (52 %). Их доля в структуре смертности в 2012 г. по сравнению с 2006 г. возросла на 20,4 %. Вместе с тем, большинство случаев незаконного производства аборта остаются безнаказанными. Коэффициент латентности составляет 4,83 и является одним из самых высоких среди преступлений против жизни и здоровья, в 3,5 раза превышая коэффициент латентности по убийствам. Анализ следственной и судебной практики показывает, что несовершенство предложенных законодателем конструкций норм УК РФ об ответственности за умышленные преступления против жизни и здоровья, посягающие на отношения по охране материнства, и отсутствие единых рекомендаций по их применению нередко приводят к ошибкам в квалификации содеянного.

По мнению М.В. Киселевой, с правовой точки зрения началом жизни человека и началом ее уголовно-правовой охраны следует считать момент оплодотворения яйцеклетки. В связи с этим вопрос о моменте начала жизни с позиции уголовного права фактически является дискуссией о том, какой должна быть ответственность за противоправное лишение жизни человека на разных стадиях ее развития (эмбрион – плод – ребенок). Умышленное противоправное причинение смерти другому человеку на любой стадии его развития следует считать преступлением. При этом умышленные преступления против жизни эмбриона (плода) не должны относиться к преступлениям небольшой тяжести, так как это нивелирует приоритеты и ценности, провозглашенные ст. 2 Конституции РФ.

М.В. Киселева предлагает выделить убийство беременной женщины в качестве самостоятельного особо квалифицированного состава преступления, изложив его в следующей редакции: «посягательство на жизнь женщины, находящейся в состоянии беременности»(ч. 3 ст. 105 УК РФ), а также исключить указание на заведомую осведомленность виновного о беременности женщины не только из данной статьи, но и из соответствующих квалифицированных составов других преступлений и из обстоятельства, отягчающего наказание (п. «з» ч. 1 ст. 63 УК РФ). Дополнительно она предлагает по умышленным преступлениям против жизни и здоровья беременных женщин предусмотреть их состояние в качестве квалифицирующего признака преступлений, внеся в ст. 110, 112, 115, 116, 121, 122 УК РФ соответствующие изменения. Кроме того, в целях исключения расширительного толкования понятия «иных насильственных действий» автор предлагает дополнить диспозицию ч. 1 ст. 117 УК РФ указанием на то, что преступление может быть совершено ипутем бездействия, повлекшего для потерпевшего особые мучения.

Следует отметить, что порядок проведения искусственного прерывания беременности должен быть подвергнуть значительной регламентации и обеспечению контроля за совершенными оперативными вмешательствами, а виновные в нарушении установленного порядка прерывания беременности должны нести уголовную ответственность, соответствующую характеру и степени общественной опасности совершенных деяний.

Что же относительно уровня ответственности за незаконное производство аборта, то согласно последней, субъектами преступления становятся не только лица, не имеющие высшего медицинского образования соответствующего профиля, но и врачи акушеры-гинекологи. Необходимо выделить новые квалифицирующие признаки, которые регламентируют их ответственность по степени дифференциации в зависимости от характера и степени общественной опасности содеянного.

Бесконечные дискуссии о том, какой должна быть ответственность за посягательство на жизнь и здоровье беременной женщины и эмбриона (плода), прежде всего, связаны с различным подходом законодателей и ученых-криминалистов к вопросу о моменте начала уголовно-правовой охраны человеческой жизни. В то же время весьма важным аспектом оценок является отношение к искусственному прерыванию беременности самих «абортмахеров», т.е. специалистов по производству абортов.

Аборт в представлении специалистов. В конце февраля 2011 г. в возрасте 84 лет умер доктор Бернард Натансон. За время своей профессиональной деятельности он провел более 75000 операций искусственного прерывания беременности. Он был так же известен, как один из основателей, так называемого «прочойс-движения» и содействовал созданию Ньюйоркского центра репродуктивного и сексуального здоровья. Ещё в 1983 году Б. Натансон заснял ход операции по прерыванию беременности и смонтировал фильм под названием «Безмолвный крик». Происходящее на экране вызывает шок, поскольку зрителю представляется разрушение (умерщвление) 12-недельного плода.

Остается сожалеть о том, что для России с её историческими корнями, культурными и конфессиональными ценностями, высказывание позиций относительно абортов сходных с убеждениями американца Бернарда Натансона, - немного. Что же относительно Основ социальной концепции Российской православной церкви (2000 г.) указано, что «Церковь рассматривает аборт как тяжкий грех и приравнивает его к убийству». Контрацепция, как «абортивная», так и «не абортивная», тоже признается несомненным грехом, так как одной из основных целей брачного союза, по церковным канонам, является продолжение рода. Церковь допускает только воздержание от половых отношений на определенное время.

Экономические потери, связанные с последствиями абортов (с учетом только ранних осложнений), составляют в целом по России по расчетным данным более 2 млрд. рублей в год. В то же время российское законодательство об　абортах до　сих пор считается одним из　самых либеральных в　мире. На　это указывают даже ученые, которые не　считают депопуляцию современной России чем-то негативным. Например, одна из　ярых противниц запрета абортов В.　И.　Сакевич справедливо замечает, что «далеко не　все страны имеют такое либеральное законодательство, как в　России. Более того, доля таких стран до сих пор не　достигает половины».

В настоящее время, согласно данным Отдела народонаселения ООН, производство аборта по　желанию женщины законодательно разрешено в　55　из　194 стран мира. Это всего 28%　стран. Правда, в　эту группу входят почти все индустриально развитые государства и　Китай. На фоне весьма разнообразной политики в отношении абортов и конкретного состава наказуемых деяний в сфере производства абортов в различных странах, сложившаяся ситуация только привлекает дополнительное внимание общества к проблеме искусственного прерывания беременности (Денисов Б. П., Сакевич В. И, 2011; Денисов Б.П., 2011).

В нашей стране прервать беременность без объяснения причин можно до　12　недельного срока. После этого срока аборт разрешен по　медицинским, а　также по　некоторым социальным показаниям. Более того, искусственное прерывание беременности в　стремительно вымирающей России входит в　перечень услуг, оказываемых в　рамках обязательного медицинского страхования, что предполагает государственное финансирование каждого аборта, сделанного в　стенах учреждений «родовспоможения» Министерства здравоохранения.

В обозримом прошлом СССР занимал одно из первых мест в мире по количеству абортов на число рождённых детей. Пик числа абортов пришёлся на 1964 год — 5,6　млн. абортов, что было максимальным за всю историю России. Хотя, как отмечала исследовательница проблемы абортов Е.　А.　Садвокасова, разрешение абортов не привело к полной ликвидации криминального прерывания беременности (Садвокасова Е.А., 1969).

Динамика современного «абортного» законодательства весьма показательна:

• 11 августа 2003 года Постановлением Правительства РФ был значительно сокращен перечень социальных показаний для прерывания беременности на поздних сроках. Список был сокращен с 13 пунктов до 4.
• 3 декабря 2007　года Министерством здравоохранения и социального развития утвержден новый (несколько сокращённый) «Перечень медицинских показаний для искусственного прерывания беременности» на поздних сроках. Он не затрагивает прав женщин на единоличное решение по прерыванию беременности при сроке беременности до 12 недель.
• В 2009　г. Фонд социально-культурных инициатив (ФСКИ), возглавляемый супругой Президента Российской Федерации С.　В.　Медведевой, выступил с инициативой проведения с 9 по 16 июля акции «Подари мне жизнь!», направленной на сохранение жизни не родившихся детей и здоровья женщины.

Аборт – моральный и этический выбор. И все-таки проблема аборта представляет собой сложную моральную и этическую конструкцию. В　русле гуманистической психологии возникает ракурс рассмотрения проблемы абортов　- психологическое состояние женщины, принимающей решении об　аборте.К　сожалению, психологическийи　психотерапевтический подходы к　беременной женщине, решившейся на　аборт, не　получил еще должного распространения в　нашей стране и общество еще только созревает для того, чтобы рассматривать проблему абортов не только как физическую, но и как психологическую (Брутман В.　И., 2002). Всегда　ли женщина, идущая на　аборт, осознает психологические последствия своего решения, какая доля в　ее　решении обусловлена сиюминутной тревогой от　социальных неурядиц (Мещерякова С.　Ю., 2000; Абрамченко В.　В., 2004).

В конечном итоге, искусственное прерывание беременности　— постоянный спутник современного общества　— относится к　области государственных интересов, имеет этическую сторону и　четкую психосоциальную обусловленность. Беременность может завершиться родами, самопроизвольным выкидышем или искусственным прерыванием беременности　— абортом.

Существует ряд причин, по　которым женщина принимает решение о　прерывании беременности. Их　можно разделить на　когнитивные причины, социальные и　эмоциональные. При рассмотрении проблемы абортов важно учитывать психологическую составляющую, сложную мотивационную структуру решения об　аборте, в　составе которой имеются как осознаваемые мотивы, так и　неосознаваемые, наличие стрессовых факторов, индивидуальных ценностей. Существующая система профилактики абортов недостаточно эффективна в　связи с　тем, что мало внимания уделяется личностному подходу к　женщине, пониманию ее　эмоций, переживаний, мотивов. Воздействие посредством давления на　чувства вины и　жалости представляется неконструктивным. К　каждой беременной женщине требуется индивидуальный подход, так как мы　не　знаем мотивов, по　которым она делает аборт, хочет　ли она на　самом деле сохранить ребенка.

В этой связи следует понимать, что демографический кризис оказывает негативное влияние и на развитие народами России накопленного веками материального, духовного и культурного потенциала. Несмотря на стабильное снижение, до сих пор Россия занимает одно из первых мест в мире по числу искусственно прерванных беременностей. В лучшем случае, на 1 искусственно прерванную беременность приходится 1 новорожденный. Постоянно увеличивается доля абортов у первобеременных, а каждая десятая беременность в России по-прежнему прерывается у женщин в возрасте до 20 лет.

Дискуссии и споры, связанные с производством абортов, обусловлены поиском разумного компромисса между интересами не только беременной женщины и не родившегося ребенка, но и государства. В этой связи, обращает на себя внимание довольно расплывчатое отношение государственных структур РФ к производству абортов, когда в рамках исполнения программы государственных гарантий оказания населению бесплатной медицинской помощи профильным ЛПУ формируется план-заказ на производство медицинских услуг – искусственного прерывания беременности. Под этот «заказ» планируются финансовые ресурсы ОМС. Таким образом, например, главный врач такого ЛПУ получает плановое задание на «уничтожение» будущих граждан РФ, условно, на 5000 абортов в год, планируя получение за это по выставленным счетам от СМО 20 млн. руб. Складывается парадоксальная ситуация, на производство абортов специализированное ЛПУ получает план и финансовые ресурсы, а на профилактику абортов, средств в ни бюджете региона, ни в территориальном фонде ОМС, как правило, не находится.

Почему это происходит, по какой причине за счет средств налогоплательщиков подрываются демографические основы будущих трудовых ресурсов обезлюдевшего Дальнего Востока России? Вероятно, именно для реализации этого парадокса и был принят 29　ноября　2010　года N　326-ФЗ «Об обязательном медицинском страховании в Российской Федерации».

Вопрос о　прерывании беременности давно вышел за　рамки медицинской тематики и　исследуется в　социологии, политологии, этике, демографии, юриспруденции и　других областях знаний. Часто психологическое состояние женщины на　ранней стадии беременности, которая думает об　аборте, таково, что любые медицинские предостережения и　морально-этические постулаты оказываются недейственными. Смещение акцента с　состояние матери на　ребенка как основного в　диаде «мать-дитя» приводит к　выводам об　обесценивании жизни беременной женщины, соответственно　— негативным эмоциям.

В этом контексте важность формирования рациональной идеологии планирования семьи в современном обществе не вызывает сомнения специалистов, тем более, что развитие современной цивилизации не приемлет в качестве основного регулятора этого планирования производство искусственного прерывания беременности. Причем большинство исследователей уверены в том, что аборт оказывает отрицательное влияние на психологическое состояние женщины как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе…

Трудности исследования проблемы абортов. С одной стороны официальная статистика абортов в России содержит очень небольшой набор показателей - ежегодное число зарегистрированных абортов, в том числе по укрупненным возрастным группам женщин. Опираясь на них, нельзя определить, насколько однородным является поведение российских женщин, есть ли различия между социально-демографическими группами (даже группировка город-село отсутствует). Вместе с недостатком по глубине разработки статистика абортов России, даже, по мнению либералов-демографов, отличается полнотой учета и служит хорошим материалом для оценок тенденций и направлений развития (Денисов Б.П., Сакевич В.И., 2009). Хотя на самом деле искажение статистики абортов в условиях рынка существует, поскольку реально Росстатом учитывается только государственный сектор производства услуг по искусственному прерыванию беременности. Что же относительно негосударственных производителей и «абортмахеров – теневиков», то именно здесь и формируется «терра инкогнита» статистики абортов в России.

Несомненным фактом является то, при изучении психосоциальной среды в которой формируется решение о планировании семьи и производстве искусственного прерывания беременности, существуют трудности методического, психологического и оценочного характера. Как правило, используется стандартный набор методов в виде анкетирования, интервьюирования, включенного наблюдение, констатирующего и　формирующего эксперимента. Однако, только при приближении к решению методологических проблем убеждаемся в том, что более половины женщин, сделавших аборт, при проведении долгосрочных исследований скрывают сам факт производства аборта, что подтверждается данными некоторых исследователей. При попытках проведении краткосрочных выборочных НИОКР и изучения катамнеза истории производства аборта, более трети испытуемых прекращают контакты с исследователем по собственной инициативе.

Кстати, большинство лиц, прекращающих контакты с исследователем, как правило, женщины, имеющие наиболее выраженные симптомы посттравматического синдрома после аборта. Это происходит в условиях, когда в общественном сознании уже давно сформировалось мнение о том, что прерывание беременности не является противоестественным поступком, противоречащем нормам морали. Довольно часто женщины скрывают факт аборта от своего окружения, будь то семья, работа, друзья. Бывают случаи, когда в женской консультации пациентки не признают факт прерывания беременности. Для этого существует достаточно много причин, начиная от того, что беременность явилась следствием довнебрачных связей, кончая желанием скрыть факт беременности от семьи или учреждения, в котором женщина работает.

Кроме того, в настоящее время наблюдается интенсивный процесс деградации социальных статусов и деформация социальных ролей супругов, как отражение социально-экономических реформ последних десятилетий в России. Общество меняется, и как следствие этого меняются микросоциальные организации, которые формируют современные женщины, все чаще не имеют в своей структуре представителей противоположного пола, что может характеризоваться понятием «гендерное разобщение». «Кроме непосредственных агентов влияния, включающих гендерно опосредованных коммуникантов, важную роль в формировании мотивационной среды для эффективного самосохранительного поведения женщин играют мотиваторы мезо- и макроуровней, которые обеспечивают адекватную самооценку репродуктивного здоровья, воспроизводство системы здоровьесохраняющих ценностных приоритетов, используют «ценностное пространство» как пластический материал для стратегического управления социализацией» (Илюхина О.В., 2012).

Мотивации женщин к производству аборта.Первые исторические упоминания об абортах относятся к периоду, отстоящему от нас на 4600 лет (Китай). Отношение к абортам могло быть разным - от суровых наказаний в Ассирии до одобрения у древних греков, однако на протяжении почти всей письменной истории их обычно осуждали из-за риска для здоровья женщины. Вопрос об абортах не становился важной этической проблемой до тех пор, пока современная медицина не обеспечила их относительную безопасность; и только теперь, в последние десятилетия, по этому вопросу разгорелась острая публичная полемика. Для уточнения позиций фигурантов этой полемики в различных странах мира проводятся социологические исследования в ходе которых делаются попытки измерения причинно-следственных связей искусственного прерывания беременности.

Социологическое исследование отношения россиян к абортам представляется, с одной стороны, полезным инструментом по оценке масштабов этого явления, так как единой статистики на сегодняшний день все-таки не существует. С другой стороны, изучение этого явления позволяет под новым углом посмотреть на процессы, происходящие в российском обществе. В поле зрения исследователей попадают вопросы ценности здоровья и жизни, взаимоотношений мужчины и женщины, планирование своего репродуктивного поведения и т.д.

Многие «современные» женщины выдвигают на первый план социальные проблемы в качестве причины аборта как некий «камуфляж», за которым скрывается нежелание нести ответственность и нежелание посвятить жизнь ребенку. Они оправдывают такое поведение отсутствием средств на существование, однако самая распространенная причина искусственного прерывания беременности – нежелание женщин менять привычный образ жизни. При этом они утверждают:

• сейчас не самый подходящий момент родить ребенка,
• не хочу быть матерью-одиночкой,
• у меня проблемы в супружеских отношениях,
• ребенок помешает продолжению учебы,
• у меня уже есть взрослые дети,
• расположение звезд не благоприятно для рождения,
• ребенок не того пола и др.

В остальных случаях женщины делают аборт под воздействием близких, или, желая скрыть беременность, но это, как правило, не становится фактором избавления её от страданий в постабортном периоде. По мнению доктора Уильяма Уэста, исследования, на которые ссылается　Американская Ассоциация планирования семьи, не отличаются качеством, краткосрочны и необъективны. Они отражают то, что, как минимум, 10　% женщин сталкивается с «выраженными, тяжелыми или стойкими психологическими последствиями аборта». Уэст замечает, что для США 10　% означает 160 000 случаев ежегодно, и заявление о том, что «доказательства существенного влияния аборта на дальнейшее эмоциональное состояние женщины отсутствуют», по его мнению, «можно расценивать только как бред или невежество».

С другой стороны, исследовать причинно-следственные связи формирования последствий искусственного прерывания беременности было бы неправильно, поскольку женщина, решившаяся на аборт, действует не сознательно и разумно. Она часто ведет себя иррационально «подобно загнанному и затравленному зверю», который не находит другого выхода из сложившейся ситуации. Наблюдается временное ограничение реального восприятия действительности, когда женщина остается одни на один со своей проблемой (материальной, психологической, семейной. Как утверждает доктор Шошар, ни одна женщина в мире не согласилась бы на аборт, если бы отцы их детей приняли бы на себя полноту ответственности за ребёнка.

В то же время, подавляющее число женщин в первые месяцы беременности переживают невротические реакции, особенно фобии и депрессии, даже если женщина очень желала этой беременности. В момент душевного надлома и усталости беременная часто может иметь мысли против появления ребёнка, вызванные страхом перед «трудностями материнства». В этом случае, по мнению многих авторов, женщину следует окружить сердечной заботой и вниманием, чтобы женщина чувствовала себя и своего ребёнка защищенными и её решение стало однозначным, принимающим ребёнка.

В рамках обсуждаемых мотиваций женщин не все так однозначно. Если внимательно отнестись к определенной категории сообщений в средствах массовой информации, то мы с удивлением прочитаем сообщения об обнаружении трупов новорожденных в мусорных контейнерах, в общественных туалетах и иных местах. Из официальной статистики следует, что показатели зарегистрированных преступлений, предусмотренных ст. 106 УК РФ, и выявленных лиц, совершивших данное преступление, остаются в последние годы стабильными. Так, Российская криминологическая ассоциация приводила данные о преступлениях, подпадающих под действие ст. 106 УК РФ, где указано на то, что ежегодно регистрируется более 200 преступлений такого рода. Однако, высказываются мнения о том, что реальная картина несколько иная, так как преступления, предусмотренные ст. 106 УК РФ, в силу своей специфики обладают определенной степенью латентности, что можно объяснить с нескольких точек зрения.

• Во-первых, в нашей стране очень легко относятся к проблеме абортов. Общеизвестно, что Россия занимает одно из первых мест в мире по количеству производимых абортов. Значительная часть убийств новорожденных представляется как совершение аборта, и они остаются не выявленными правоохранительными органами.
• Во-вторых, большое количество подобных преступлений не попадает в официальную статистику по причине их сокрытия от учета, что также распространено в российской действительности.
• В-третьих, состав данного преступления является новым для УК РФ, недостаточно изученным современным правоприменителем. Весьма часто даже возбужденные по ст. 106 УК РФ уголовные дела прекращаются по различным основаниям как не имеющие судебной перспективы.

Изложенное позволяет утверждать, что количество реально совершенных преступлений, предусматривающих ответственность за убийство матерью новорожденного ребенка, превышает в 5–10 раз количество официально зарегистрированных преступлений. Вполне естественно, что само по себе решение прервать зародившуюся жизнь сопровождается моральными издержками, физическими и психическими расстройствами.

На пресс-конференции, состоявшейся осенью 2013 года в Москве　«Эффективная　демография и проблемы женского здоровья в России», основным вопросом, который был поднят и обсуждался стали проблемы контрацепции и положительная динамика показателей снижения абортов. Её участники отметили факт, что за последнее время количество абортов в России снизилось почти на четверть. Если в 2004 году было сделано 1,6 млн. прерываний беременности (примерно столько же родилось детей), то в 2008 году эта цифра снизилась до 1,2 млн., а в 2012 — до 1 млн., то есть на 100 родившихся младенцев пришлось менее 50 абортов. Казалось бы эффект налицо, однако имеются причины для того, чтобы не торопиться с чрезмерно положительными оценками мер государственного уровня, предпринятых за последние годы (родовой сертификат, материнский капитал, создание кризисных центров и социальных служб, концепция «семи дней тишины» и др.).

Так, по мнению заместителя директора по научной работе Научного центра акушерства, гинекологии и перинатологии им.　В.И.　Кулакова, профессора В.Н. Прилепской, Россия по-прежнему занимает одно из лидирующих мест по количеству абортов– 2,1 на одну женщину. Причем количество абортов зависит от региона страны. В частности, в центральном округе их намного меньше, чем в Сибири, на Дальнем Востоке и в сельских районах, которые менее информированы как о последствиях аборта, так и о способах контрацепции.

Существует ещё один аспект проблемы, который, как правило, обсуждается в кулуарах, но не выносится на публичные слушания. Это вопрос регистрации абортов, производимых в коммерческих абортариях, в государственных клиниках без отражения в медицинских документах и т.п., т.е. теневой (нелегальный) рынок, оценками которого в России пока никто не занимался. Вероятно, если бы число абортов, производимых современными «абортмахерами», приплюсовать к цифрам официальной статистики, «невероятные» достижения снижения уровня абортов в родном отечестве не были столь разительными.

Вынуждены привести высказывания на эту тему известного в США врача Бернарда Натансона несколько десятилетий назад: «Чтобы оценить последствия аборта для общества, приведем статистику за последние 20 лет. К 1963 г., задолго до того, как аборт был легализован в США известным приговором «Роу против Вейда», у нас ежегодно совершалось около 100 тыс. нелегальных абортов и весьма незначительное число легальных. В 1973 г., когда приговор «Роу против Вейда» вступил в юридическую силу, было совершено 750 тыс. абортов. В 1983 г. их число составило 1,5 млн.

Российская действительность начала XXI века относительно абортной политики по нашему мнению с удивительной точностью определена Б. Натансоном о том, что «Деньги, нажитые на абортах, - это нечистые деньги, они не только покрыты кровью невинных жертв, но и испачканы руками преступных организаций…». Следует отметить, что современная Россия с удивительной последовательностью повторяет развитие США в ХХ веке и в экономике и в концентрации капиталов в руках истеблишмента, сокрытии доходов и уклонении от налогов, вывоз капиталов за рубеж и т.п. Как ни прискорбно, но эти общие тенденции, так или иначе, отражаются на репродуктивной политике правительства РФ, в том числе и на проблеме борьбы с абортами.

В медицинской и социологической литературе анализируются различные аспектыпроблемы аборта. Что же касается психологических исследований, то они как бы вытесняют эту проблему на периферию своего внимания (Брутман В.И., Радионова М.С., 1997). И если в западных литературных источниках можно встретить достаточное число публикаций, касающиеся проблемы изучения нарушений психологического состояния женщин до, во время и после прерывания беременности, то в отечественной научно-психологической литературе таковых исследований немного (Онищук Е.Ю., 2006).

С точки зрения психиатрии, женщины, принимающие решение о прерывании беременности под влиянием сложившейся ситуации, т.е. все те женщины, которые прерывают беременность по так называемым социальным показаниям, находятся в депрессивно-тревожном состоянии. В их настроении доминирует страх, их воля парализована, они чувствуют на себе давление, чувствуют себя беспомощными, т.е. проявляют симптомы типичного депрессивного синдрома - не видят иного выхода. Спектр различных психологических осложнений, вызванных абортной травмой, очень широк: от незначительных психологических расстройств до серьезных психических нарушений (Майер Б., 2000).

В одном из американских учебников по диагностике «The Diagnostic and Statistical Manual, DSM III» приводится описание группы нарушений, связанных со стрессом после перенесения психологической травмы. На основании перечисленных там нарушений в научной литературе принято говорить, что одним из упомянутых стрессов, превосходящим «обычный человеческий опыт», является аборт — искусственное прерывание беременности. Опыт аборта, т.е. сознательного уничтожения собственного зачатого ребенка, наносит травму и вызывает серьезные изменения в психике женщины. В результате женщина может сознательно или бессознательно возвращаться к этому событию всю оставшуюся жизнь, испытывая моральные страдания.

Данные опросов женщин, которые стоят перед проблемой избавления от нежелательной беременности, весьма показательны. Во многих случаях, прежде чем делать аборт, женщины пытались избавиться от беременности (Здравомыслова Е., Темкина А., 2009). В случае, когда эти попытки не приводили к желаемому результату (произвольному выкидышу) они продолжали искать выход из ситуации и находили его, как правило, весьма легко, поскольку индустрия производства абортов на всех сроках беременности поставлена на Дальнем Востоке России «на поток», дело только в объеме гонорара врачу акушеру-гинекологу.

Особенность отечественного «абортного менталитета» заключается в том, что, во многих случаях женщины принимали решение об аборте самостоятельно, исходя из оценки ситуации. Они зачастую не считали нужным уведомить своих партнеров. Такое поведение особенно типично беременностей, возникших в результате внебрачных связей. Выбрав такую стратегию, беременные, как правило, вынуждены скрывать от окружающих состояние своего здоровья — ранний токсикоз и сопутствующие ему ощущения.

«Столкновение» с отечественной медициной вызывает страх у многих женщин, они прогнозируют оскорбительное отношение и болевые ощущения, связанные с психологическим климатом в абортариях и недостаточным уровнем организации обезболивания. Такая слава приводит к тому, что женщины пытаются минимизировать контакт с официальными медучреждениями или амортизировать эти неизбежные контакты с помощью социальных сетей. Они обращаются к помощи знакомых, чтобы найти нужного врача. Аборты по знакомству делаются профессиональными акушерами-гинекологами в государственных и негосударственных клиниках, как правило «по договоренности».

Итак, врач, к которому обращаются женщины, должен быть не только профессионалом и психологом, но и принадлежать к сети обменов и взаимной выручки. Это целая корпорация посредников, производителей, администраторов, поставщиков информации, медикаментов и расходных материалов, взаимоотношения внутри которой зачастую неформальны, но построены на жестко отработанной системе взаиморасчетов.

В конечном итоге, для уточнения позиций женщин относительно вопроса искусственного прерывания беременности, было бы целесообразно задать вопросы самим женщинам. Социологическое исследование отношения россиян к абортам представляется, с одной стороны, полезным инструментом по оценке масштабов этого явления, с другой стороны, изучение этого явления позволяет под новым углом посмотреть на процессы, происходящие с российским обществом. Кроме того в поле зрения социологов попадают вопросы ценности здоровья и жизни, взаимоотношений мужчины и женщины, планирование своего репродуктивного поведения и т.д.

Данные выборочных социологических исследований. По мнению социолога Левада-Центра Дениса Волкова, аборт в　современном российском обществе – проблема инструментальная. Моральные аспекты (представления о　том, что аборт – это грех, убийство) находятся на　втором плане. Население в　целом, особенно женщины в　возрасте 18-39　лет, достаточно хорошо осознает негативные последствия абортов для здоровья. Однако только треть женщин говорят о　том, что никогда не　делали аборт, причем картина за　последние десять лет не　изменилась. То есть, вероятно, что каждая вторая или даже две из　трех женщин имели такой опыт; с　проблемой не　понаслышке знакомы большинство российских семей.

Соотношение женщин, делавших и　не　делавших, аборт стабильно. Однако, сократилось число тех, кто считает, что аборты следует запретить и около половины опрошенных осознают вред, который наносят аборты здоровью женщины. За истекшие десять лет выросло количество тех, кто считает, что аборт – это грех перед Богом, однако количество тех, кто считает, что аборт является узаконенным детоубийством, не　изменилось (табл. 5.1).

Таблица 5.1. Какие из следующих аргументов противников абортов кажутся вам наиболее существенными?

Социологические исследования, посвященные отношению россиян к　абортам представляется, с　одной стороны, полезным инструментом по　оценке масштабов этого явления, а с　другой стороны, изучение этого явления позволяет под　новым углом посмотреть на　процессы, происходящие в　российском обществе. Как правило, в　поле зрения исследователя попадают вопросы ценности здоровья и　жизни, взаимоотношений мужчины и　женщины, планирование своего репродуктивного поведения и др.

В российском обществе в настоящее время преобладает установка на право любой женщины на искусственное прерывание беременности. При этом значительная часть женщин предпочитают, чтобы аборт оставался бесплатным, т.е. входил в перечень услуг программы государственных гарантий оказанию бесплатной медицинской помощи населению (Гребешева И. И., Камсюк Л. Г., Алесина И. Л., 1993). В то же время, для большинства женщин, по утверждению И.И. Гребешевой, аборт - это крайний, вынужденный вариант, и в качестве альтернативы они видят использование контрацепции (Гребешева И.И., 1998).

Выборочные исследования, проведенные нами на Дальнем Востоке России в 2013-2014 гг. показывают, что за истекший двадцатилетний временной промежуток коренных изменений в отношении женщин к искусственному прерыванию беременности не произошло. Основным объектом социологического опроса по проблеме отношения к искусственному прерыванию беременности являлись женщины, госпитализированные в гинекологические отделения ЛПУ ДФО для производства аборта, отобранные случайным методом. Возрастной состав 161 опрошенных женщин репродуктивного возраста представлен следующим образом: 17-24 года – 9,31 % опрошенных женщин, 25-29 лет – 32,91%, 30-34 года 14,28%, 35-39 лет – 9,93, 40-44 года – 6,83 и старше 45 лет – 3,11 (рис. 5.2).

Рис.5. 2. Возрастная характеристика женщин, решивших подвергнуться операции искусственного прерывания беременности (%)

В зарегистрированном браке состоят 104 (64,59%) женщин, в гражданском браке – 43 (26,7%) женщин, не состоят в браке 28 (17,39%) опрошенных. По уровню образования опрошенные женщины распределялись следующим образом: на наличие среднего образования указали 10,55% опрошенных, среднего специального – 22,36%, а 64,59% - высшего.

Анализ полученной информации показал, что большинство опрашиваемых женщин при подозрении на беременность, как правило, обращаются в женскую консультацию. Гораздо реже (менее 10% респондентов) обращались к врачу по предварительной договоренности в центры планирования семьи, к врачу коммерческого ЛПУ или в консультацию «Брак и семья». Так или иначе, подавляющее большинство опрошенных женщин предпочитали обращаться за помощью к врачу, имеющему сертификат на право производства искусственного прерывания беременности. В то же время именно среди юных женщин (по сравнению с женщинами других возрастных групп) имеется группа (не более 15%), которая не всегда обращается к сертифицированным специалистам.

Пик начала половой жизни у опрошенных женщин приходился на возраст с 16 до 18 лет – более 59%. На начало половой жизни с 13 лет указало всего 1,86% респондентов, с 14 лет – 3,7%, с 15 лет – 7,45%, с 16 лет – 16,14%, с 17 лет – 16,77%, с 18 лет – 18,63%, с 19 лет – 11,8%, с 20 лет - 12,42%, с 21 года – 4,96%, с 22 лет – 3,7%, с 23 лет – 2,48%, с 25 лет – 2,48%, с 27 лет и старше – 1,24%.

Что же относительно числа половых партнеров, то значительная часть опрошенных женщин имела более 2 партнеров. Всего у 16,77% опрошенных женщин имелся 1 половой партнер, в то время как у 32,2% – два партнера, у 15,5% – 3, у 14,9% – 4 партнера, у 17,39% – 5 и более партнеров (рис. 5.3).

Рис. 5.3. Число половых партнеров у женщин решивших подвергнуться операции искусственного прерывания беременности (%)

На вопрос были ли у Вас когда-нибудь инфекции передаваемые половым путем более 25% и 26,8% женщин ответили соответственно «нет» и «не знаю», 29,19% женщин указали на наличие уреаплазмы, 3,7% - микоплазмы, 1,24% - хламидии. Кроме того у части женщин наблюдалось сочетание инфекций половых путей: 5,59% опрошенных женщин отмечали наличие сочетания уреаплазмы и микоплазмы, 1,24%) - сочетание уреаплазмы и хламидий, 3,72% - сочетание микоплазмы и хламидий, 2,48% - сочетание уреаплазмы, микоплазмы и хламидий, 0,6% - сочетании уреаплазмы, микоплазмы и ВПЧ, 0,6% - сочетание уреаплазмы, хламидий и трихомониаз и 0,6% - ВПЧ.

Что же относительно мер по предупреждению беременности, то из общего числа опрошенных женщин 25,4% постоянно предохраняется от беременности, 33,5% - предохранялись от случая к случаю, 39,7% - никогда не предохранялись от беременности и только 1,24% женщины затруднились ответить на данный вопрос. По способу предохранения 20,49% опрошенных применяли медикаментозные методы профилактики беременности, 16,77% использовали внутриматочные спирали, 47,82% использовали презервативы и 3,11% - иные способы. Это согласуется с данными экспертов, которые считают, что более 43% всех половых актов в России　– незащищенные. Это один из самых высоких показателей в мире. При этом только 30% женщин применяют методы экстренной контрацепции, а 10% вообще ничего не предпринимают, надеясь «на удачу». В результате в 60% случаев презерватив используется неправильно, что приводит к огромному количеству нежелательных беременностей». По мнению экспертов, в России практически не используется и мужская контрацепция, которая в настоящее время широко распространена в мире.

В этой связи весьма важными были сведения о наличии у опрошенных женщин родов, предшествующих аборту. Из всех опрошенных у 44,72% родов, предшествовавших аборту, не было, у 32,91% были 1 роды, у 18,63% - 2 родов и у 3,11% - 3 и более родов (рис. 5.4). Таким образом, более половины женщин, решившихся на аборт, уже имеют детей, что свидетельствует о том, что проблема абортов на Дальнем Востоке приобретает «семейное лицо».

Рис. 5.4. Число родов предшествовавших искусственному прерыванию беременности (%)

И все-таки, основной причиной, сформировавшей у опрошенных женщин чёткую позицию относительно сохранения или прерывания беременности, в нашем примере, было элементарное нежелание иметь детей (47,20%) (рис. 5.5). Более 37% опрошенных женщин не ответили на вопрос о причине прерывания беременности. Прерывание беременности по медицинским показаниям составило всего 8,07%, социальное неблагополучие – 4,34% и иные причины – 3,10%.

Рис. 5.5. Основные причины искусственного прерывания беременности (%)

По поводу того, что более 37% женщин не ответили на поставленные вопрос, существует мнение о том, что большинство абортов происходит по причине внешнего давления и отсутствия поддержки беременных женщин. Как замужние, так и незамужние женщины одинаково чувствуют себя покинутыми своими партнёрами. Оказалось, что в большинстве случаев мужчины чувствуют облегчение после того, как женщина сделала аборт. Как правило, они вообще не отдают себе отчета в том, какие последствия имеет аборт для женщины, и как можно быстрее стараются забыть о нем. Кроме того, мужчины также опосредствованно влияют на решение женщины через уклонение от проблем, связанных с беременностью, уклонение от ответственности и эмоциональное отмежевание от партнёрши. Для женщин это, конечно, оскорбление, которое влечет за собой потерю самоуверенности и пониженную самооценку. В такой ситуации аборт кажется им единственным выходом из сложившейся ситуации.

Как показывают наши наблюдения, только около 5-10% беременных женщин посещают женские консультации вместе с мужчинами. Отдельных женщин раздражает то, что их партнёры игнорируют консультации. Они чувствуют себя оставленными на произвол судьбы и высказывают разочарование по этому поводу. Но бывает и так, что мужчина хочет, чтобы ребёнок родился, а женщина не готова к материнству и хотела бы избежать дискуссии с партнёром.

В рамках произведенного опроса, только 36% женщин, принявших решение о производстве аборта, не имели у детей, 16,7% женщин первым родам предшествовал 1 аборт, 6,7% - 2 аборта и 2,4% - 3 и более абортов. Значительная часть женщин (более 37%) не ответили на этот вопрос (табл. 5.2).

Таблица 5.2. Сведения по числу абортов перед первыми родами, сроке беременности и способе искусственного прерывания беременности (%)

Срок беременности, при котором было произведено её прерывание у 43,4% женщин был на уровне 8-12 недель, в ранние сроки (до 6 недель) было проведено искусственное прерывание беременности только у 14,9% опрошенных, а после 12 недель – 1,8 %. Более 48% опрошенных проигнорировали данный вопрос.

Способ, которым производилось искусственное прерывание беременности у 38,6% опрошенных, был кюретаж полости матки, у 18,6% - мануальная вакуум аспирация и только у 1,8% - иной способ (медикаментозный аборт).

Сторонники абортов часто умалчивают о риске искусственного прерывания беременности для психологического здоровья женщины, заявляя, что «нежелательная» беременность может привести к более серьёзным психологическим расстройствам, чем аборт. Однако, такое заявление всегда звучит в контексте отрицания того факта, что прерывание беременности вызывает психологические осложнения, не ссылаясь, однако, на результаты исследований подтверждающих то, что женщины, родившие ребёнка испытывают более сильное расстройство психики, чем те, которые совершили аборт(Бёрк, Т., 2010). Мы полагаем, что беременной женщине довольно часто трудно решиться с ответом на конкретный вопрос: «Желанный ребёнок или нет». В этой связи существует несколько различных мнений о том, что дети, которые рождаются в результате якобы нежеланной беременности, нелюбимы родителями и их будущее непредсказуемо.

Вообще же следует различать желание женщины забеременеть от желания доносить ребёнка и воспитать его. Так, многие хотели бы иметь ребёнка, но не хотели бы рожать его. Состояние женщины на ранних сроках представляет собой сложный механизм психофизических реакций, с которыми женщина не в состоянии справиться. Женщина, находящаяся в состоянии депрессии, обращается к врачу, а он, вместо оказания ей психологической помощи, направляет её на аборт. Для основной массы населения Дальнего Востока России, не　свойственно планировать свою жизнь, аборт воспринимается как одно из　основных средств предотвращения нежелательной беременности, несмотря на　серьезные последствия этой операции для женского организма.