Какие у россиян ментальные проблемы
Виктор Бирюков,
Александр Черницкий
Россия возглавляет всемирные рейтинги по числу самоубийств, что
четко коррелирует с лидерством в рейтингах ощущаемого россиянами несчастья [1],
[2]. Пытаясь разобраться в самых общих психологических корнях этого явления,
прежде всего мы отметили, что Россия лидирует по суицидам как среди взрослых,
так и среди тинейджеров: здесь тоже наличествует корреляция [3].
Разумеется, никакого гена аутоагрессии нет и быть не может: ее
причины психологические, а не наследственные. Да, риск самоубийства возрастает в
семье, где уже случалось подобное, но происходит это оттого, что члены семьи
усердно примеряют на себя детально известный им сценарий. В реальности
неокрепшие подростковые души, словно чуткие радары, улавливают настроения
взрослых и впитывают горечь, ощущаемую родителями. Иначе говоря, у несчастных
взрослых, как правило, и потомство не может быть счастливым: «детские
самоубийства – признак нездоровья общества» [4].
Следующий принципиальный момент – хронология. Когда мы дошли до
жизни такой и меняется ли суицидальность в России с течением времени? Бурный
рост числа самоубийств пришелся на распад СССР и старт рыночных преобразований,
а новый всплеск – на череду разорений 1998 года [5], [6]. С той поры в
сознательную жизнь вступили поколения, не знавшие «совка», ан воз и ныне там:
россияне кончают с собой вдвое чаще, чем земляне в целом. На протяжении
последних десяти лет мы имели в среднем примерно 30 самоубийств на 100 тыс.
населения против среднепланетарных 15 случаев на 100 тыс. [7].
На рубеже 1991–92 годов российский менталитет получил настолько
тяжелую травму, что до сих пор не восстановился. Люди левых взглядов объясняют
это тотальным обнищанием вследствие либерализации экономики, однако это
обнищание – лишь один из компонентов, причудливо переплетенных в основе
психологической катастрофы. Во многих более бедных республиках суицидальность
чуть не вдесятеро ниже медианы, в тех же Грузии с Арменией отмечается порядка
2-х самоубийств на 100 тыс. населения. Да и нищая Молдавия по этому показателю
ходит отчего-то в «середнячках» рядом с... Францией: 17–18 на 100 тыс. А на
Гаити самоубийцы практически отсутствуют, хотя страна занимает одну из последних
строчек мировой табели ВВП на душу населения [8].
Иными словами, мы не обнаружили корреляции между уровнем жизни и
частотой самоубийств. Да и чисто умозрительно ясно, что душа народная не
устроена по примитивной схеме «нет колбасы – полезу в петлю». Тем более, что
речь у нас идет о душе очень большого народа: и по численности населения, и по
распространенности русского языка Россия в 1-й десятке народов мира (в общем
виде можно принять, что чем некая система больше, тем она сложнее).
Неудивительно, что наш анализ выявил аж семь комплексов
неполноценности, которые угнездились в российской ментальности на протяжении
последних двадцати лет. Познакомим с ними читателя коротко: хотя каждый комплекс
заслуживает детального исследования, нам бы не хотелось раздувать эту статью в
объемный трактат.
1. Комплекс пораженцев, утративших и страну, и мировое лидерство.
Дети советских людей не помнят холодной войны, но твердо знают, что ее проиграли
их родители. СССР на равных конкурировал с США, и по многим показателям уверенно
их обгонял – скажем, по численности населения. И вот уж 20 лет нам вбивают в
голову представление о собственной ничтожности: дескать, весь ВВП наш равен 15%
американского (соответственно, на душу американца ВВП почти втрое больше, чем на
душу россиянина), отчего заокеанские граждане в массе своей даже не знают, где
находится Россия. Паритет же сохранился по некоторым вооружениям да по
космическим кораблям, причем база тех и других создана отнюдь не в Российской
Федерации. Поражение мог бы оправдать взлет уровня жизни (ради чего формально и
затевалась перестройка), но сравните покупательную способность студенческой
стипендии в 1982 и 2012 годах, и вы многое поймете [9].
2. Комплекс бесцельности существования, «пустоты за горизонтом».
«Коммунистическая идея была прекрасным и по-своему святым идеалом, которого
вдруг не стало: взамен воцарился идеологический вакуум, – говорил одному из
авторов протоиерей Константин (Голубев) из Тверской области. – Нас ведь не
вдохновишь зарабатыванием больших денег, нашим идеалом в принципе не может стать
рубль, как у американцев – доллар». Смысл жизни человека русской культуры не
может заключаться в максимальном потреблении, шоппинге и гламуре. Исключения из
этого правила в значительной степени пополняют русскую эмиграцию на Западе, ибо
там потреблять куда комфортнее.
3. Комплекс неуверенности, изматывающий страх перед завтрашним днем.
В СССР работу не боялись потерять – напротив, тунеядство являлось преступлением.
В 1970-х и 1980-х расслоение на бедных и богатых было едва заметным, люди жили
на 150–200 руб. в месяц, чего хватало на сытное питание да отпуск на море, и
никто не рылся в помойках. Об утраченной социальной защищенности, включая
здравоохранение и образование, большинству россиян остается ностальгически
вздыхать. Пенсии, зарплаты, пособия всегда выдавались в срок – ау, где все это?
Средний класс, составлявший половину советского народа, скукожился до лукавых
процентов: приличных рабочих мест мало.
4. Комплекс национального угасания, неизбежного исчезновения с лица
Земли. Ситуацию, в которой рождаемость на уровне развитых стран, а средняя
продолжительность жизни – на уровне отсталых, демографы прозвали «русским
крестом» [10]. Взгляните на кривые рождаемости и смертности: в РСФСР, УССР и
БССР примерно с 1950-х падала рождаемость, а с 1960-х – росла смертность. В
1991-м кривые зловеще пересеклись, а позже разбежались: смертность взмыла,
рождаемость свалилась. Прогнозы дружно предрекают быстрое сокращение населения
России В
веке: вольно или
невольно насаждается представление о «конце народа» из-за демографического сбоя
[11], [12].
5. Комплекс жителя нецивилизованного государства, ненормального
общества. Вспомним расхожие фразочки в адрес Родины: «угораздило же здесь
родиться», «неприспособленная для жизни страна», «только в России можно
встретить такую дикость», «кругом хамы, алкашня и жулики», «осточертели эти
мрачные рожи, никто не улыбается» и т.п. С мазохистским азартом соотечественники
приводят примеры обратного свойства из личного опыта загранпоездок (который,
правда, незаметно контаминирует с кадрами голливудских фильмов). Назвать себя
патриотом в среде «рафинированной» интеллигенции попросту неприлично: у нас же
«по определению» нет ничего хорошего.
6. Комплекс ограбленного, несправедливо обойденного
приватизацией. Когда рядовой люд слышит, что акции всенародно возведенной
Магнитки торгуются на бирже, из уст выпархивают мольбы к дедушке Сталину
покарать нечестивцев. Аргумент сторонников приватизации 1990-х: частные
владельцы управляют предприятиями лучше государства. Но, во-первых, «в
корпорациях такая же бюрократия, как и в министерствах» (Ирины Хакамада), а,
во-вторых, передача общенародного добра горстке назначенных персон величайшая
несправедливость. А без правды русскому характеру порой и жизни не жаль. Да и
глобальный кризис порожден жадностью тех же корпораций.
7. Комплекс обреченности на технологическую отсталость, вечное «догоняние».
Еще по Советскому Союзу гуляла шутка о том, что в сфере бытовой электроники мы
отстали от Запада или Японии не на 10–20–30 лет, а навсегда. Сегодня любая
попытка заговорить о возможном технологическом первенстве России в той или иной
области и вовсе воспринимается как несусветная чушь и предмет анекдотов (нанотехнологии,
Сколково), которые «травят» не только юмористы с кухарками, но и ведущие ученые
[13]. Ну, а раз страна вынуждена пользоваться чужими интеллектуальными
наработками, значит, основная масса ее населения останется в более или менее
черной нужде.
Пожалуй, трудно в целом мире найти другую державу, жители которых
были бы психологически искалечены столь же сильно, как россияне. Теперь понятно,
отчего мы регулярно замыкаем списки счастливых жителей Земли и, соответственно,
стабильно стоим в голове печального